История становления христианства, созданная в Тюбингене, решительно отвергалась теми богословами, кто не допускал самой возможности историко-критического исследования новозаветных текстов. Так, Ф. Овербек оспаривал право богослова на историческое рассмотрение Нового Завета, ибо лишь светское толкование Писания, полностью игнорирующее нормативный его характер, может претендовать, по его мнению, на научный подход. С другой стороны, Х. Кремер в Библейско-богословском словаре (1867 г.) подчеркивал, что Новый Завет написан на изолированном от бытового общения священном языке «Христова Духа», который не допускает в новозаветном богословии какого-либо развития. А. Шлатер, приняв в первой работе о вере в Новом Завете (1885 г.) тезис о различии в богословии отдельных его частей, в дальнейшем подчеркивал именно целостность свидетельства новозаветных книг, которая объяснялась тем, что окружением Иисуса и его учеников было палестинское иудейство. Он отрицал и влияние эллинистической религиозности на апостола Павла. Крупный знаток истории ранней церкви и богослов Т. Цан (1888–1892 гг.) подверг критике всю традицию историко-критического изучения Нового Завета, начиная с Землера. Он протестовал против распространенного мнения, что канон Нового Завета возник после середины II в. вследствие церковных определений или как итог длительного естественного развития, и настаивал на его сложении уже в I в. Представители радикальной исторической школы (П. Вернле. 1901 г.; М. Брюкнер. 1903 г.; Р. Райценштайн. 1910 г.; В. Буссе. 1913 г.; M. Гогель. 1904 г.) много места по-прежнему уделяли различиям между провозвестием Иисуса Христа и богословием апостола Павла. В некоторых трудах отвергалась историчность Иисуса (A. Древс и др.), оспаривалась подлинность всех посланий апостола Павла (голландская радикальная критика). Вновь и вновь подвергалось критике Евангелие от Иоанна за «неисторичность» и связь с синкретическими религиями (А. Луази. 1903 г.; В. Гейтмюллер. 1903 г.). Наконец, был подвергнут сомнению библейский канон и предприняты опыты использования апокрифов и писаний апостольских мужей для характеристики истории раннего христианства и новозаветного богословия (В. Вреде. 1897 г.; П. Венланд. 1912 г.; Х. Вейнель. 1911 г.). Работы, основанные на методах историко-критического анализа, появляются в то время и в англоязычном научном мире (Дж.Б. Лайтфут, У.М. Рамсей, Ф.К. Беркитт, Дж. Хоукинс, Р.Дж. Чайлдс). Начавшись под знаменем радикальной критики традиции во всех ее аспектах, это научное направление пришло со временем к сбалансированному пониманию исторических условий, в которых существовало христианство в первые десятилетия и даже столетия своей истории, когда сохранение религиозного единства органически уживалось с многообразием и разнообразием всех возможных форм догматического учения, богослужения и канона. Возникновение во второй половине XIX в. религиоведения, вызванное знакомством со множеством ранее неизвестных форм религиозной жизни, имело свои последствия и для библеистики. Первые опыты систематического исследования религии Древнего Израиля принадлежат ученикам и последователям Велльгаузена (Р. Сменд. 1893 г.; Б. Штаде. 1905 г.; К. Будде. 1912 г.). Для этих работ характерен эволюционистский подход в духе философии Гегеля. Работы Э. Зеллина (1896–1897 и 1908 гг.), хотя и основаны на литературно-критическом анализе Пятикнижия и данных археологии, вполне консервативны и подчеркивают основополагающий характер эры Моисея для ветхозаветной религии. К исследованию религии Израиля вновь обратились представители так называемой школы истории религий. Это направление сложилось в Гёттингене вокруг Б. Дума и П.А. де Лагарда в 80-х гг. XIX в. и выступило против богословского подхода Ричля, настаивая на строгом приложении историко-критического метода к изучению христианства.