Несмотря на то, что это учение оказало большое влияние на античную философию и христианскую теологию, как религия оно никогда не имело широкого распространения, хотя отдельные пифагорейские кружки существовали вплоть до первых веков нашей эры, даже далеко за пределами Эллады (известно, что отдельные идеи этого учения были очень популярны у кельтов и скифов). В последней четверти IV в. до н.э. греческий мир вступает в новую стадию своей истории, получившую название «эллинизм». Эллинистическая эпоха отличается от классической по целому ряду признаков. В социально-политическом плане этот период противополагается классическому как эпоха больших государств – эпохе полисов. На смену множеству независимых полисов с их республиканским устройством (демократическим или олигархическим) приходит небольшое количество крупных держав с монархическим строем и более или менее организованным бюрократическим управлением. Центральное управление принадлежало кругу лиц, особо подчинённых царю. Главным являлся хилиарх (архиканцлер), который руководил службой информации, дипломатическими сношениями и сношениями центра с округами; он же считался главой имперской юстиции. Вторым по важности должностным лицом являлся тайный советник, круг обязанностей которого зависел от поручений царя. Остальные исполнительные полномочия осуществляли соматофилаки – специальные чиновники по особым поручениям. Особую государственно-политическую силу составляла армия. До пополнения армии персами царь считался с мнением воинского собрания. В этом смысле Македония отчасти являлась национальной монархией с сохранением уклада традиционного политического коллективизма, отчасти – восточной монархией, где преобладала тоталитарная власть царя. Таким образом, держава, основанная Александром Македонским, стала империей новой государственной формы: особой военной монархией в сочетании с полисным и территориальным самоуправлением. Завоевания Александра Македонского по праву считаются одной из важнейших вех мировой истории. Хотя основанная им империя вскоре после его смерти распалась, последствия завоеваний сказывались в течение нескольких столетий. В пределах империи оживлённая торговля тесно связывает самые отдалённые области Европы и Азии, а определённое сходство законодательства, правовых норм, характера образования и быта придаёт новым государствам, во главе которых стоят преемники Александра, известное единообразие. Процесс экспансии греческой культуры охватил практически весь цивилизованный мир того времени. Эпоха эллинизма подорвала былую этническую разрозненность, покоившуюся на древних племенных связях, создала условия для интенсивного и плодотворного взаимодействия культур. В области религии, философии, науки и искусства не только усиливается взаимовлияние, но даже частичный синкретизм. Однако прямое воздействие греческих образцов коснулось в основном развития не литературы, а историографии. Народам Древнего Востока, как правило, был чужд дух строгого исторического исследования. Исключение составляют ассирийские царские хроники, но и они содержат, скорее, информацию о деяниях какой-нибудь династии, чем подлинную историю страны и народа. Между тем именно в эллинистическую эпоху под явным влиянием греков возникают многочисленные исторические сочинения у парфян, египтян, евреев и финикийцев. Побудительным стимулом для большинства восточных историков служило желание возвеличить свой народ и доказать грекам его ведущую роль в создании мировой цивилизации. Так, Берос восхвалял «мудрость» вавилонян; Эвполем изображает Моисея первым в мире мудрецом, изобретателем алфавитного письма; Артапан же связывает с именами Авраама, Иосифа и Моисея основы не только еврейской, но и египетской, а через её посредство – и греческой культуры. Иначе говоря, прослеживается не только соревнование между культурами разных стран и народов, но и борьба с влиянием греческих образцов, которое особенно чётко ощущается в попытках рационалистически объяснить народные сказания и легенды. Так, Берос, излагая вавилонскую легенду о потопе, добавляет от себя, что этот рассказ – аллегорическое изображение природных явлений. К аллегорическим либо рационалистическим истолкованиям прибегают и еврейские историки всякий раз, когда они пересказывают библейские сюжеты. Эвполем для придания своему сочинению исторической достоверности даже заставляет Соломона обмениваться с египетским фараоном и царём Тира письмами, которые составлены в эллинистическом эпистолярном стиле. Но при всей ориентации на греческие образцы в хрониках легко прослеживается отечественная традиция. Берос начинает свою историю на восточный манер: со сказания о творении мира, а затем о всемирном потопе и мифических царях древности; у еврейских авторов легендарные и библейские сюжеты заслонили, по сути дела, рассказ о реальных исторических событиях; у Манефона вся его хроника напоминает народные египетские сказки.