Религия греков - Страница 22

В основе иудаизма лежит представление о «союзе» или «договоре» между Богом и человеком (или общиной людей, «народом Божьим»), в силу которого человек принимает заповеди Бога и творит на земле Его волю, а Бог охраняет и «спасает» человека, сообщая его существованию благотворное равновесие. Но постепенно акцент переносится с равноправного «договора» двух сторон на волеизъявление Бога, полновластно определяющего нормы человеческого поведения в сумме заповедей, поэтому в Септуагинте многозначный иудейский термин передан не словом «договор», а словом «завещание», подчёркивающим идею авторитетного (даже авторитарного) волеизъявления. Слово «новый» как нельзя лучше передает эсхатологический историзм раннехристианской религиозности; члены христианских общин чаяли космического обновления и сами ощущали себя «новыми людьми», вступившими в обновлённую жизнь. Чувство сдвига, осуществления неожиданного и непредставляемого – вот что выражают слова «Новый Завет». Это спиритуалистическое учение о единобожии, углублённое учением о троичности Лиц в едином существе Божества, дало повод к глубочайшим философским и религиозным умозрениям; способствовало развитию учения об абсолютной ценности человеческой личности как бессмертного, духовного существа, его идеальном назначении, заключающемся в бесконечном, всестороннем духовном совершенствовании; о полном господстве духовного начала над материей. В период превращения Римской империи из языческой в христианскую языческая религия представляла собой очень пёстрое целое, в котором, однако, исследователи различают три направления: эллинское, римское и восточное. Эллинское, в свою очередь, разделяется на два течения: явное течение гражданских культов и тайное – мистерий. Явная эллинская религия была в принципе враждебным христианству элементом: её ярко очерченное многобожие было таким же резким отрицанием христианства, как её гражданский характер – христианского универсализма. Однако греческое многобожие, расшатанное со времени потери греческой самостоятельности множеством профанаций и разлагающей работой философской мысли, уже не очень твёрдо держалось в убеждении верующих, а в склонных к мышлению головах (таких было много) готово было уступить место признанию единого божества. Но если явная греческая религия, находясь в состоянии разложения, особенно сильного препятствия не представляла, то, наоборот, тайная религия мистерий (не столько, впрочем, элевсинских, сколько орфических) пользовалась широкой популярностью; но она же в значительной степени предваряла христианство и этим шла ему навстречу. В своём основании орфизм имел миф о страждущем боге-спасителе Дионисе Загрее, растерзанном титанами, и миф о воскрешении (Эвридики – Орфеем); внимание верующих он (в противоположность явной религии с её несбыточным догматом о восстановлении справедливости на земле) направлял на загробную жизнь, суля добрым вечное блаженство, злым – наказания (вечные и временные), развивая практику постов, омовений и очищений, посредством которых человек во время земной жизни мог подготовить себе лучшую участь по ту сторону смерти. Перевес тайных культов над явными был тем двигателем, который внутри эллинской религии способствовал христианизации. Навстречу христианству в двух направлениях шло развитие философской спекуляции – этическом и метафизическом. Метафизическое направление уже с VI в. до н.э. сознавало себя в антагонизме с народной верой, выдвигая на место её многобожия единое божество, либо тождественное с душой мира, либо управляющее миром. Мир новозаветных идей и образов был несопоставим не только с «языческой» мифологией, но и с той модернизацией мифа, которую ещё до христианства и параллельно с ним предпринимали позднеантичные религиозные учения полуфилософского, полуоккультного характера, объединяемые под названием гностицизма; гностики даже смелее вводят в миф философское содержание, чем христиане. Но, хотя многие гностические секты усвоили почитание Христа, хотя ряд гностических терминов, понятий и ходов мысли навсегда остался в христианстве, личностный характер новозаветной мифологии в основе своей оказался чужд и гностицизму. Возникнув в I в. н.э., он оказал влияние на формирующееся христианство тем, что сочетал в себе разнородные элементы античных мифов и библейских сюжетов, например, культ змия у офитов, восходящий, с одной стороны, к архаической мифологеме крылатого змея, олицетворявшего собой единство земли и неба как космогонических прародителей, а с другой – к символу библейского змия, разрушившего райскую гармонию. В I – II вв. гностицизм концентрирует внимание вокруг вопроса о сущности человека и его духовного предназначения. В частности, гностический принцип «все в каждом и каждый во всем» повлиял на идею всеединства в христианстве.



 
PR-CY.ru