«Большие» знаки Кондакарей могут оказаться лигатурами «больших» знаков шартрской нотации, однако роль «больших» знаков исследователями пока не вполне выяснена. Шартрская и куаленская нотации являются «полными», т.е. имеющими знаки для всех или для большинства слогов. Кроме них в тот же период существовало ещё две тесно связанные между собой «квазинотации» – фитная и дипли, которые использовались для обозначения мелизм в не нотировавшихся каким-либо другим способом (силлабических или квазисиллабических) самогласных стихирах в греческих, славянских и сиро-мелькитских рукописях VIII–XVI вв. Сравнение с рукописями, содержащими полную нотацию, показывает исследователям, что часто в них представлен один и тот же мелос. Первым образцом этой нотации, по мнению исследователей, является фрагмент палимпсеста Гаррета из Принстона, в котором под грузинским текстом XI в. (перевод ирмосов, происходящих из древнейших палестинских Ирмологиев) находятся творения первых авторов канонов – преподобных Иоанна Дамаскина, Космы Маюмского, святителей Андрея Критского и Германа Константинопольского, выполненные наклонным унциальным письмом. По форме шрифта нижний слой рукописи датируется terminus ante quem 800 г. На доступной для изучения части рукописи находится только один знак – оксиа (именно это слово в рукописях часто содержит мелизму тематизмос, обозначавшуюся в ранневизантийской нотации унциальной либо минускульной фитой). Нечто похожее, но в более развитой форме находится в рукописи, где один из писцов в типичных местах использовал фиту, но с определённого момента начал заменять фиты тремя наклонными чертами (вертикальные оксии) или тремя малыми полукружиями, а далее – комбинациями наклонных черт (двумя или тремя) и полукружий (попарно). Для другого писца того же кодекса стандартным знаком на характерных «фитных» местах является двойная оксиа (дипли), которая всегда ставится дважды или трижды, в зависимости от того, сколько слогов (два или один) распето с помощью мелизм. В значительном числе греческих и сиро-мелькитских рукописей для мелизм используется одиночная фита, что является наиболее употребляемой формой данной «квазинотации». В некоторых из этих рукописей иногда встречаются украшение килизма или другие знаки. На основании этих мелизм, как и обозначений гласа, находящихся иногда в середине песнопений (что в большинстве случаев в точности совпадает с их употреблением в ранневизантийских рукописях), исследователи сделали заключение, что писцы, применявшие фитную нотацию, имели в виду вполне конкретные образцы мелоса и не использовали их лишь как указания на импровизацию, отмечая подходящие для мелизм участки. Это наводит их на мысль, что фитная нотация есть только часть ранневизантийской, отделённая от её полных форм в качестве обобщённого мнемонистического средства. Тем не менее, фитная нотация, как полагают исследователи, была связана с более ранними системами, имела «предшественников» и была, судя по немногочисленным пока исследованиям, самостоятельной нотацией. Определённая связь фитной нотации со «святоградскими стихирами» позволяет исследователям предположить, что она является иерусалимской по происхождению.