Церемонию поставления нового владыки митрополит решил совершить в Твери, совместно со своим главным обвинителем на Переяславском соборе тверским епископом Андреем. Тем самым святитель надеялся умиротворить церковное общество и сгладить остроту своего конфликта с Тверью. Замена сарайского владыки была делом сложным. Эту акцию необходимо было согласовать с правителями Орды. Митрополит ездил в Орду осенью 1312 г., зиму 1312/1313 г. он провел там, поздравив одним из первых занявшего престол в январе 1313 г. хана Узбека. Тогда же, т.е. зимой 1312/1313 г. Петр снял сан с прежнего сарайского владыки, занимавшего кафедру уже не менее 16 лет, и поставил на его место Варсонофия. Эту замену он мог произвести уже после прихода Узбека на престол, получив его согласие. Для поставления епископа требовалось присутствие нескольких епископов. Но именно такой «съезд» владык, по свидетельству Никоновской летописи, имел место в Орде в связи с воцарением Узбека. После возвращения из Орды митрополит Петр отправился в Юго-Западную Русь, а Михаил Тверской, обремененный долгами и обязательствами, был вынужден жить в Орде фактически в роли заложника до осени 1315 г. В исторической литературе митрополита Петра иногда изображают своего рода «помощником», сотрудником московских князей. Однако это далеко не так. Подобно своему предшественнику на кафедре митрополиту Максиму Петр в целом следовал константинопольским установкам на отстраненность от междукняжеской борьбы. И после столкновения с тверичами на Переяславском соборе 1310 г. Петр выступал на политической сцене лишь в роли миротворца. Объективно такая позиция всегда была более выгодна одним и менее выгодна – другим. Но это уже не зависело от его воли. Примечательно, что Петр не стал преследовать своего врага – тверского епископа Андрея. Тот покинул кафедру лишь несколько лет спустя (исследователи утверждают, что он это сделал добровольно). Князь Михаил Ярославич, не повредив, в конце концов, ничем митрополиту Петру, сильно повредил этой враждой самому себе. В его политике борьбы с московскими князьями это был самый крупный и непоправимый промах, давший неожиданный и решительный перевес маленькой Москве по сравнению с великокняжеской Тверью. Примирись с самого начала Михаил Ярославич с митрополитом Петром, и тот, ради собственной пользы, прочно засел бы в своем новом кафедральном городе Владимире, а князю помогал бы силой церковного авторитета перенести центр великого княжения в его наследственную Тверь, куда впоследствии переселился бы и сам. Но великий князь, в пылу близорукой вражды с митрополитом Петром, безрассудно оттолкнул от себя эту великую силу в руки своих соперников. Митрополит Петр, не находя опоры в великом князе Владимирском, мог бы завести дружбу со своим родным великим князем Галицким, но эта априорная возможность на деле оказалась невозможной. Во-первых, Петр – галичанин, был поставлен в Константинополе не на Галич, а на Киев. И при самом поставлении он мог получить инструкции (во имя ликвидации обязательств отвергнутой Лионской унии 1274 г.) – избегать зависимости от латинской польской короны. Во-вторых, уже само местопребывание митрополита во Владимире роковым образом втягивало его в сеть местных, северно-русских политических отношений. Очутившись, придя во Владимир, невольным врагом великого князя, он столь же невольно и естественно очутился в лагере его противников – московских князей, которые сразу же оценили нежданно выпавшее на их долю счастье иметь своим сторонником митрополита. Хотя на Переяславском соборе, собранном против Петра, никто другой, как московский князь Юрий Данилович составил ему партию светских защитников, у митрополита не было и не могло быть ни малейшего политического пристрастия к московским князьям.