В том же житии единственным побуждением для решимости митрополита быть погребенным в Москве выставляется благочестие московского князя. Но здесь исследователи не видят логики: митрополит не мог нарушить своего долга по отношению к владимирской кафедре только из-за благочестия московского князя, какое могло встретиться не в одной только Москве. На самом деле все объясняется политикой. Когда после смерти Михаила Тверского и Юрия Московского Александр Михайлович Тверской получил от хана ярлык на великое княжение и вступил в борьбу с московским князем Иваном Даниловичем, Петр принял сторону Калиты, поселился в Москве и, согласно житию, уговорил его построить в Москве храм в честь Успения Богородицы. Митрополит советовал Ивану Даниловичу возвести в Москве каменный епископский собор, подобный тем, что украшали все главные города Северо-Восточной Руси. Калита, вероятно, и сам думал об этом, но вечная нехватка средств, которые без остатка уходили на ордынские тяжбы с тверскими князьями, не позволяли приняться за дело. Кроме того, москвичи не имели большого опыта в каменном строительстве. Исследователи не видят оснований полагать, что еще князь Даниил Александрович построил каменный храм в Даниловом монастыре. Бывая в Москве, митрополиты останавливались на своем подворье, расположенном на западной оконечности Боровицкого холма, где среди высоких сосен древнего бора высилась деревянная церковь Рождества Иоанна Предтечи. Постройка каменного Успенского собора сопровождалась и переносом митрополичьих покоев на новое место. Все это требовало немалых средств. Однако затраты должны были окупиться теми преимуществами, которые сулила эта акция. Из поспешности, с которой стала строиться первая на Москве каменная Успенская церковь, в которой должен был быть погребен митрополит Петр, исследователи заключают, что соглашение об этом состоялось действительно только при Иване Даниловиче. Каменные здания обычно начинали закладывать весной, а Успенскую церковь начали класть в августе, очевидно, из-за какого-то экстренно принятого решения. Иван Данилович еще не был великим князем, но он решил во что бы то ни стало добиться великого княжения, чего вскоре (с 1328 г.) и достиг в действительности. Для достижения поставленной цели ему было в высшей степени важно сторонничество митрополитов. Митрополит Петр был другом Москвы, но его преемник мог уже держаться насчет ее особого мнения. Чтобы связать хоть сколько-нибудь судьбу митрополичьей кафедры с Москвой, пока она еще не сделалась столицей великого княжения, когда уже на законных основаниях в нее смогла бы передвинуться и сама кафедра, Иван Данилович придумал убедить митрополита оставить у него на Москве хотя бы свой прах, чтобы и другие митрополиты имели какие-нибудь побуждения также гостить и проживать в ней. Митрополит Киприан, автор «Жития митрополита Петра», жил в Москве в 1381–1382 и 1390–1406 гг. и занимал митрополичью кафедру в 1377–1406 гг. и хорошо знал московские летописи и устные предания. В «Житии» он цитирует ветхозаветную книгу Бытия, где праотец Иаков перед кончиной предсказывает своему четвертому сыну Иуде, что при разделе Земли Обетованной его колено получит по жребию первый удел. Предсказание святителя о том, что и его «кости» будут положены в Москве, также имеет как прямой, так и иносказательный смысл. И если прямой смысл этих слов был очевиден (Петр перед кончиной завещал похоронить себя в стенах московского Успенского собора), – то иносказательный открывается лишь через ветхозаветные книги Бытие и Исход. Благочестивый Иосиф, сын Иакова перед кончиной завещал иудеям вынести его «кости» из Египта и погребсти их в Земле Обетованной. Во время исхода евреев из Египта это повеление Иосифа было выполнено Моисеем (Быт. 50:25; Исх. 13:19; Нав. 24:32).