Григорий Великий чувствовал себя счастливым под «игом империи» и в качестве члена «всемирной республики». Ни Каролинги, ни императоры саксонской династии, ни даже Лжеисидоровы декреталии не внесли существенных изменений в отношения между sacerdotium и imperium. Фактическая узурпация императорами святительских прав достигла своего апогея при Генрихе III Франконском. Государство и церковь настолько срослись, что церковь рассматривалась как политическое учреждение, а иерархи – как агенты короны. Но в то время как на Востоке слияние государства с церковью завершилось цезарепапизмом, Запад сделался колыбелью церковной эмансипации. Воспользовавшись благоприятными условиями, папы овладели умами и сердцами верующих и свергли императора с его высокого поста, чтобы самим занять его место. Ключом к пониманию папского цезаризма (как теории) служит средневековое мировоззрение, раскрывающееся уже в произведениях блаженного Августина, которое является синтезом античных и христианских элементов. Первые укрепили идею единства как основного закона вселенной; вторые внесли идею превосходства духовного начала над мирским, «идею» царства Божьего на земле, христианской республики, объемлющей государство и церковь. Вселенская (Universum) церковь представлялась колоссальным организмом (Macrocosmos), в котором живет один дух и который управляется одним Богом и одним законом. Составные части его (микрокосмы) в силу божественной, разлитой повсюду гармонии, суть только копии мирового порядка. Всякое учение о государстве и обществе должно было поэтому заимствовать главнейшие принципы от прототипа божественного организма. Человечество во всей своей совокупности представлялось монархически управляемым государством, подчиненным тому же принципу единства (principium unitatis). Средневековой доктринер, пропитанный христианскими и римскими космополитическими идеями, всегда мотивирует необходимость единства церкви и государства указанием на единый план, положенный Создателем в основу мироздания (exemplum totius Universi gubernationis, quae fit per unum Deum Supremum). Тот же божественный мировой порядок требовал, чтобы во главе каждого человеческого союза (микрокосма) стояло лицо, облеченное монархической властью, в качестве копии божественного миродержавца. В противном случае нарушалась божественная гармония, церковь и государство превращались в «двуглавые чудовища», устанавливалась двоица – «подлое число», пугающее всех. Правительственная власть на всех ступенях казалась эманацией божественной благодати. Единоначалие было в глазах общества идеалом, «первоисточником добра», «совершенством», отражением монархически устроенной природы. Светские повелители христианского мира впервые эксплуатировали эти идеи в свою пользу. Священная Римская империя проникнута космополитическими и теократическими тенденциями. Исходя из идеи единства, императоры стремились создать универсальное царство, охраняемое их мечом. Эта же идея помогла папам XI в. осуществить отчасти универсальную церковь, с наместником апостола Петра во главе. В самые ожесточенные моменты борьбы папской теории с империалистической, средневековой дух оставался верен самому себе: оба порядка (универсальная церковь и универсальное государство) неразрывно связаны.