Так, разбойники дважды нападали на Сергия Нуромского и один раз избили его до полусмерти. Подобному же нападению подвергся его друг Павел Обнорский. Корнилий Комельский, поселившись в разбойнической хижине, тоже был неоднократно ими ограблен. Разбойники ограбили обитель Дионисия Глушицкого и, как можно судить по одной из редакций сказания об авнежских подвижниках, предали их смерти и сожгли обитель. Однако, несмотря на все препятствия, самоотверженная борьба подвижника торжествовала победу. Он овладевал, наконец, местом своего поселения, устраивал своё жилище и некоторое время подвизался среди вожделенного ему «безмолвия». Но при всём своём желании он не мог долго скрывать места своего уединения от людского взора. Агиобиографические памятники свидетельствуют, что подвижник удалялся в пустыню, уже имея духовный опыт, после долговременных подвигов в разных обителях, а иногда и после своего игуменства, когда многие его прежние сподвижники прониклись к нему большим уважением и крепкой любовью, поэтому (тайно удалившись в уединение) он был предметом тщательных разысканий своих прежних собратьев. Стоило только кому-нибудь открыть место его уединения, как его пустыня наполнялась иноками. Тогда подвижник брал на себя труд создания новой обители. Под его руководством иноки расчищали лесное место, устраивали церковь и монастырские здания, секли лес и распахивали ниву. Так постепенно устраивалась в пустыне монастырская колония. Лесная и болотистая пустыня, пока не войдёт в неё пустынник и не водрузит в ней креста, представлялась русскому человеку полной страшных сил и видений, обиталищем демонов. Но как только войдёт туда пустынник, страха больше не существовало: молитва святого старца прогоняла тёмные силы, рассеивала бесовские полки. Тогда уже беспрепятственно шёл в пустыню русский человек, неся с собой топор и соху. Бытописатели повествуют, что монастырские окрестности заселялись с чрезвычайной быстротой, так что вскоре после своего основания пустынная обитель становилась центром колонии или целого ряда колоний. Так, Герасим Вологодский (ум. в 1178 г.), считающийся первым просветителем вологодской страны (если верить показанию вологодских летописцев и позднейшим сказаниям о его посмертных чудесах), в 1147 г. пришёл из Киева к реке Вологде «ещё до зачала города Вологды» и за полпоприща (поприще – один день пути) от реки, при ручье Кайсарове, основал свою обитель (следовательно, эта обитель и послужила центром колонии, разросшейся потом в целый город). При первоначальном  поселении Стефана Махрицкого и его ученика Григория в Авнеге Авнежская страна была лесной пустыней, царством разбойников, которые и предали злой смерти её основателей (как гласит местная редакция сказания о них). Спустя несколько десятков лет (при обретении мощей авнежских чудотворцев) Авнега уже была многолюдной страной, с удельными князьями и многими церквами. Дионисий Глушицкий, основав две обители в окрестностях Кубенского озера, положил начало колонизации Кубенской страны. Окрестности его обителей стали так быстро наполняться крестьянами, что преподобный кроме монастырских церквей должен был создать ещё три приходские. Арсений Комельский поселился в одной из неудобообитаемых местностей северной страны. Но стоило явиться сюда подвижнику, как тотчас же вслед за ним появляется поселение, и начинается колонизация. Основанный этим подвижником монастырь при жизни своего основателя имел уже пять починков, возникших на монастырской земле. Обитель другого соседнего подвижника, Корнилия Комельского, при его первом преемнике по игуменству, Лаврентии, имела на своей земле 78 починков. Успехам монастырской колонизации много способствовало и то обстоятельство, что вскоре после своего основания монастыри получали от князей дарственные грамоты на окрестные земли, причём этим землям давались различные преимущества и привилегии: они освобождались от тягла, оброков и государственных податей, вследствие чего быстро заселялись крестьянами. Обычай отчуждения окрестных земель под монастырь был причиной и ещё одного весьма любопытного явления в истории севернорусской колонизации. Поселившись по соседству с обителью подвижника и завладев участками земли, ещё не принадлежащими монастырю, крестьяне из опасения, как бы занятые ими земельные участки, которые они уже считали своей собственностью, не отошли к монастырю, воздвигали гонение на подвижника.