В работах И. Канта «Религия в пределах только разума» (1793 г.) и «Спор факультетов» (1798 г.) последовательно развивается положение о том, что автономная позиция разума должна предшествовать любым богословским утверждениям. Нравственность, будучи продуктом разума, становилась ключом к пониманию религии и признавалась «неизбежно ведущей к религии». Философское учение о вере считалось высшим, так что библейское свидетельство должно сложить перед ним полномочия. Богочеловек Иисус Христос превращался в учении И. Канта в «идею Бога», богопознание и благочестие – в интеллектуальную процедуру, а религия божественного дара – в религию человеческого интеллектуального усилия. Признавая высшую компетенцию разума во всех проявлениях духа, Георг Вильгельм Фридрих Гегель идёт дальше И. Канта, утверждая, что «религия и философия совпадают». Церковные догматы объяснялись в философском учении Г.В.ф. Гегеля в соответствии с его диалектической схемой; богочеловечество Иисуса Христа понималось как высшее действие Духа в человеке Иисусе; прогрессивное развитие осмыслялось в качестве уже реализуемого в истории Царства Божия, т.е. царства нравственности, к которому неминуемо идёт человечество. Разделяя идеи немецких романтиков, Фридрих Даниэль Эрнст Шлейермахер переориентировал богословие на внутреннее чувство, сделал точкой отсчёта человека. Он считал религию областью, предшествующей кантианскому разделению на теоретический и практический разум. Поэтому религия – это сфера, в которой научные суждения и рационалистическая критика не являются определяющими. В «Речах о религии к людям образованным, её презирающим» (1799 г.) Ф.Д.Э. Шлейермахер называет религию «чувством всеобщей зависимости», «чувством и вкусом к бесконечному». Следовательно, богословские построения лишь тогда заслуживают доверия, когда опираются на внутренний интуитивный опыт. На этом основании Ф.Д.Э. Шлейермахер переосмысливает многие положения традиционного христианского учения: об Иисусе Христе, о божественном откровении, Священном Писании, чудесах. Поскольку «идея Божества вступает в наше сознание не иначе как в связи с идеей мира», то изменчивость мира подразумевает историческую изменчивость формулировок веры и требует от человека постоянного внутреннего усилия: «Каждый должен смотреть собственными глазами и сам вносить лепту в сокровища религии, иначе он не заслуживает места в царстве религии и не получает его».