Одним из существенных отличий скитского жительства от общежития было то, что в скиту монах должен был обеспечивать себя своим трудом или жить на пожертвования; в особножительных монастырях, владевших землёй с крестьянами, монахи имели долю в общемонастырском доходе. В скиту не совершались пострижения в монашество, принимались лишь те, кто уже имели опыт жизни в киновии. Каждый приходивший монах мог поставить свою или купить существующую келью, в случае ухода из обители он не мог продать или передать её кому-либо, келья оставалась в распоряжении братии. Обычная келья в скиту представляла собой небольшую избу. Отапливалась такая келья по-чёрному. Внутреннее убранство было скудное. Обязательным был иконостас, перед которым совершалось протяжённое келейное правило с каждением. Распространённой практикой, которая нашла отражение в житийной литературе, был уход за ограду общежительного монастыря для аскетических подвигов. Место уединения («отходная келья») могло располагаться недалеко от обители либо в глухой и безлюдной «пустыне». Многочисленные пустыни нередко становились впоследствии монастырями, некоторые из них сохранили слово «пустынь» в названии. Цель пребывания подвижника в «отходной келье» – безмолвие и общение с Богом, как об этом говорит «Житие Павла Обнорского»: «Бе святый любя зело молчание, темже въ отходной своей келии пребываше въ безмолвии, всех земныхъ вещей и человеческаго съвокуплениа отлучаяся, исхождаше от братии, единь затворяяся, любя и желая конечное безмолвие, и упражняшеся въ молитвах и слезах выну». Характерным примером такого рода келий являются ближняя и дальняя «пустыньки» преподобного Серафима Саровского. В дальней «пустыньке», находившейся в нескольких километрах от Саровской обители, в которой был пострижен святой, он прожил с 1794 по 1810 гг. С пребыванием в этой келье связаны известные эпизоды жизни преподобного Серафима, такие как трёхлетнее стояние на камне, нападение на него разбойников. В ближнюю «пустыньку» преподобный в 1825–1826 гг. ежедневно приходил из Саровской обители для уединения и молитвы. После кончины святого обе его кельи из «пустынек» как реликвии были перенесены в Серафимов Дивеевский во имя Святой Троицы женский монастырь. Со второй половины XVII в. в связи с борьбой с расколом пустынножительство не поощрялось. Начиная с правления императора Петра I, государство стремилось контролировать все формы монашеской жизни. Постановлением, содержащимся в «Прибавлении к Духовному регламенту» 1722 г., строго запрещалось строительство «скитов пустынных»; отшельники-одиночки стали подвергаться гонениям как со стороны государства, так и со стороны монастырских властей. Появилась тенденция к укрупнению монастырей. «Прибавление...» запрещало игуменам держать в обителях «затворников-ханжей». После смерти монаха его келья и другое имущество переходило во владение монастыря. Новый монастырский порядок исключал любые возможности самовольного отшельничества. Монастырский приказ был обязан разыскивать беглых и бродячих монахов и заковывать в кандалы. Государственное финансирование монастырей и введение монастырских штатов, ставшие результатом секуляризации церковных имуществ, проведённой императрицей Екатериной II, существенно изменили строй монашеской жизни. К началу XIX в. преобладали особножительные монастыри. Вновь поступавший насельник либо обеспечивался кельей монастырём бесплатно или за определённый взнос, либо должен был строить келью за свой счёт. В крупных штатных монастырях кельи, как правило, находились в общих корпусах. Кроме общей трапезы, всё необходимое для жизни монахи должны были покупать самостоятельно. Доходы в таких монастырях разделялись на общемонастырские, братские – для всей братии и поручные – принадлежавшие каждому монаху. Монах имел право на личное имущество в келье и денежные сбережения помимо монастырской казны. Только к началу XX в. практика особножительства уступила общежительному уставу.