То же название сохраняется в краеведческой литературе. Изменение названия почитаемой иконы связано с её поновлением, выполненным около 1701 г. царским изографом Кириллом Улановым, который снабдил изображение обширной «легендой» о его происхождении. Надпись помещалась на нижнем поле и была сделана на греческом и славянском языках. В основе текста надписи лежит неизвестный литературный источник, но судя по близости его изложения к текстам в сборниках о чудотворных иконах того же времени (так называемый Моховиковский сборник; сборник «Сказание о сей святей иконе пресвятыя Богородицы, иже во граде Иерусалиме, в Гефсимании», около 1720 г. – Российская национальная библиотека), он имел греческое (?) происхождение и был переведён в Москве не раньше конца XVII в. Содержание надписи известно исследователям по её пересказу в описи Успенского собора 1701 г.: образ был написан апостолами в Гефсимании «в пятнадцатое лето по Вознесении Господне»; в 5061 (453) г. византийский император Лев I перенёс икону в Константинополь, где она находилась в Пигийском, а со времени императора Ираклия I (610–640 гг.) – во Влахернском храме; заступничеством иконы, от которой происходили «многие чудеса», столица была избавлена от нашествия скифов; в 898 г., при императоре Льве VI Мудром, перенесена в Херсонес, «ради нахождения русских людей», затем была среди тех корсунских святынь, которые князь Владимир перевёз в Киев, а после крещения новгородцев оказалась в Софийском соборе; в 1561 г. по приказу царя Ивана IV Васильевича Грозного отправлена в Москву (в надписи икона именуется «Гефсиманской»). Близкий текст приводится в «Сказании святым иконам», включённом в Чиновник Успенского собора Московского Кремля. Икона письма Кирилла Уланова не сохранилась. При захвате Кремля в 1812 г. она была похищена и позже заменена копией из дворцовой церкви Рождества на Сенях, созданной в 1701 г., как и икона Кирилла Уланова. В начале XVIII в. списки древней «Гефсиманской» иконы находились в нескольких храмах Москвы и пригородов (см. в ст. Гефсиманская (Иерусалимская) иконы Божьей Матери). Если название иконы Божьей Матери «Гефсиманская» в русских месяцесловах отсутствует, то празднование иконе Божьей Матери «Иерусалимская» известно с 1806 г. («Месяцеслов всех святых», Киев, 1806 г., 19 августа; в «Любопытном месяцеслове…» (1794 г.) эта память отсутствует), причём оно было включено в календарь под 12 октября. Исследователи отмечают, что иконография «новгородской Корсунской» иконы заметно отличается от поздней «копии» в Успенском соборе: для первой характерен своеобразный рисунок мафория Богородицы, который лежит поверх голубого чепца и тяжёлыми складками спадает с головы, оставляя открытыми треугольник синего хитона на груди и широкие, симметрично отогнутые цветные отвороты изнанки. Перемещение «корсунских» реликвий в Москву в XVI в. царём Иваном IV Васильевичем Грозным вписывалось в модель создания официальной концепции происхождения царской власти и актуализации в этой связи темы Крещения Руси князем Владимиром. В этом контексте «корсунская идея» приобретает особый смысл, и в столице Московского государства начинают собирать греческие святыни, действительно связанные с этим событием или получившие соответствующую «легенду».