Часть знаков образованы в результате добавления к основным формам дополнительных знаков: крыжа – к осоке, сорочьей ножки – к голубчику тресветлому и к крюку ключевому, подвертки – к скамеице. Все дополнительные знаки, известные исследователям по азбукам демественной нотации, имеют аналоги в азбуках путевой нотации, где они были впервые осмыслены и закреплены в графике. Практически все знаки имеют формы, производные от аналогичных форм других знаков. Поскольку исходные формы попали в путевые азбуки задолго до их фиксации в старообрядческих демественных азбуках и в записях песнопений, по мнению М. В. Богомоловой, что знаки, заявленные Г.А. Пожидаевой в качестве оригинальных знаков демественной нотации, таковыми не являются. Таким образом, данные показывают, что три разные по названию нотации имеют в основе одну и ту же графическую систему, которая впервые была теоретически осмыслена и графически сформулирована в азбуках путевого знамени. В путевых азбуках дана исчерпывающая информация о новой знаковой системе. Это выявляется при анализе алфавитов знаков, изложенных в путевых азбуках и в монодийных записях путевых песнопений. Однако в последних используется только часть алфавита азбук – наиболее простые графические формы знаков. Это, по мнению исследователей, противоречит тому факту, что певческие азбуки Древней Руси на всех этапах бытования имели сугубо практическую направленность. Объяснение этого противоречия исследователи находят в записях песнопений строчного многоголосия, где монодийный путевой распев использован в качестве основного голоса, а не использованные в нём графические формы знаков – в записях сопровождающих голосов (низа и верха). Отсюда возможен вывод, что песнопения пути изначально были связаны с многоголосным стилем пения. В силу этого монодийные рукописи путевой нотации исследователи рассматривают как первую стадию нотационной записи строчного многоголосия, фиксирующую только основной путевой голос. Поскольку в строчном многоголосии путь являлся основным голосом, а низ и верх по отношению к пути были голосами зависимыми, то исследователям представляется логичным, что знаковая система многоголосия была зафиксирована именно в азбуках путевого знамени. Итак, по мнению М. В. Богомоловой, поскольку практически все «оригинальные», по Г.А. Пожидаевой, знаки демественной нотации используются в записях партий низа и верха строчного пения, нотация которых определена указанным исследователем как казанская, между знаковыми системами демественной и казанской нотаций нет особых различий. Меньшее количество прямых совпадений графики и разводов наблюдается между «оригинальными» демественными знаменами и записями путевой партии многоголосия, а также содержанием путевых азбук. Здесь М. В. Богомолова выявляет зависимость графических форм знаков демественной нотации от знаков путевой нотации. Таким образом, считает М. В. Богомолова, гипотеза об использовании в записях русского безлинейного многоголосия трёх разных нотаций не подтверждается. Напротив, выявляются аналогичность, общность, производность графических средств, применяемых в записях партий многоголосия. При этом наибольшая близость графики свойственна записям низа, верха и демества.