Понятие «ересь» в сфере опытного богословия для Игнатия синонимично с аскетическим понятием «прелесть». Поэтому если основной характеристикой православия он считал жизнь в Святом Духе, то характеристикой западного христианства – жизнь в прелести, которая понимается в таком контексте как «усвоение человеком лжи, принятой им за истину». Прелесть прорастает из ереси и охватывает собой все сферы духовной и душевной жизни: аскезу, философию, культуру. Так, живописец, пытающийся выразить целомудрие, которое не известно ему из опыта жизни, вдыхает в написанный им образ лишь «утончённое сладострастие». Также учёные, занимающиеся богословием как одной из человеческих наук, не ведают Таин Святого Духа, открытых «для некнижных христиан», т.к. учёность, «предоставленная самой себе, есть самообольщение, есть бесовский обман, есть знание, преисполненное лжи и поставляющее в ложное отношение учёного и к себе, и ко всему». Именно «учёность» ответственна за появление христианских ересей, которыми она стремилась «ниспровергнуть святую Веру». В целом, по словам Игнатия, и философы, и художники всегда «были величайшими поборниками идолопоклонства и врагами истинного Богопознания». Он считал, что приговор прелести, произнесённый св. отцами, может быть применён к современному ему западному христианству в целом и в частностях, поэтому исключал возможность какого-либо приложения западных учений к жизни православного христианина: «Проехал я довольно пространства, видел людей набожных посреди мира и в монастырях. Эти люди ныне крайне редки и то с весьма малым знанием, а иные со смешанными понятиями, а оттого, что в мёд подливают дёготь, т.е. читают Святых Отцов православной Церкви, да не оставляют и поддельных святых тёмного Запада. И сбывается русская пословица: бочка мёду, да ложка дёгтю. Всё и выкидывай вон!». В то же время единственный русский автор, включённый в «Отечник» Игнатия (Тихон Задонский), положительно относился к труду лютеранского теолога Иоганна Арндта «Об истинном христианстве» и рекомендовал своим духовным чадам прочитывать его вслед за Библией. Как антитезу западной мистике Игнатий стремился выстроить своё мистическое учение. Исследователям известна его попытка реализовать это намерение в специальном систематическом труде. Игнатий резко отрицательно относился к сочинению Фомы Кемпийского «О подражании Христу», которое в его время было весьма популярно в России. В письме, датированном 1849 г., он сообщал, что работает над созданием книги «Последование Христу», которую замыслил как православную альтернативу «Подражанию». Работа Игнатия не сохранилась, однако основные положения задуманного труда рассеяны по его аскетическим произведениям. Мечтательная молитва западных подвижников противопоставляется у него молитве сосредоточенно внимательной; созерцание как дело человеческого ума – видению как дару благодати; притязания на возвышенные духовные состояния – покаянию; сораспятие Христу в переживании крестной богооставленности – сораспятию благоразумному разбойнику; разгорячённость мнимо-духовной любви – «тонкому хладу» подлинной духовной любви (подобное противопоставление стало классическим для последующих работ по «сравнительной аскетике»). Для Игнатия «Восток» и «Запад» представляют собой два мира, которые имеют очень мало точек соприкосновения не только в религиозном отношении, но и в отношении культуры: просвещения, искусства и т.д.