В этих евангельских заповедях, по мнению Игнатия, «предписаны именно те условия, из которых составляются существенные обеты монашества». Важнейшее значение в этом сверхъестественном жительстве имеет подвиг нестяжания и безбрачной жизни, который обновляет естество человека и возводит его к благодатному состоянию. К такому подвигу способен всякий «произволяющий», однако для его успешного прохождения желательно вступить в монастырь в юности, пока страстные навыки не укоренились в душе подвижника. Монашество есть «наука из наук», и для успешного прохождения этой науки начинающему необходим опытный руководитель, старец – «духоносный наставник, который бы волею Духа умерщвлял падшую волю подчинившегося ему о Господе, а в этой падшей воле умерщвлял и все страсти». Это учение является достоянием всей аскетической традиции Востока, однако, полностью разделяя его, Игнатий расставил в его изложении свои акценты. В отличие от многих авторов (таких как Иоанн Кассиан Римлянин, авва Дорофей Газский, Иоанн Лествичник, Варсонофий Великий и др.) он останавливался подробнее не на обязанностях послушника, а на требованиях, предъявляемых к старцу: «Страшное дело – принять по самомнению и самовольно на себя обязанности, которые можно исполнять только по велению Святого Духа и действием Духа». Подчёркивая ответственность духовного наставника за своих учеников, Игнатий утверждал, что подлинный руководитель должен быть «духоносным», иначе он может повредить послушнику. По его мнению, известные из истории монашества примеры послушников, достигших спасения и при неопытных старцах, не опровергают тезиса о необходимости духовной высоты и опытности старца, т.к. это исключения, которые только подтверждают общее правило: «...Вера в истину спасает, вера в ложь и бесовскую прелесть губит...» Более того, эти идеальные взаимоотношения старца с послушником суть достояние древности, «духовное таинство», которое не дано современности. С целью выразить «дух старчества» Игнатий написал несколько диалогов старца и ученика, посвящённых важнейшим вопросам монашеской жизни («О молитве Иисусовой: Беседа старца с учеником», «О смирении» и др.). Советник – вот «скромное звание», на которое может претендовать тот, кому поручено окормление новоначальных. Советник не отвечает за совет, если дал его смиренно и не по собственному произволению, «также и получивший совет не связывается им». Как подающий совет, так и принимающий должны, прежде всего, руководствоваться Священным Писанием и творениями св. отцов – именно такой путь, писал Игнатий, наиболее «сообразен с нашим слабым временем». Не считая возможным беспрекословное послушание духовному отцу в жизни монахов XIX в., Игнатий, однако, не отрицал послушания, усматривая в нём, как и в прочих христианских добродетелях, различные формы и степени. Монахам он особенно рекомендовал оказывать «настоятелю и прочему монастырскому начальству нелицемерное и нечеловекоугодное послушание, чуждое лести и ласкательства, послушание ради Бога», которое понимал как духовное упражнение, воспитывающее смирение.