Основные различия в богословии «Откровения» Иоанна Богослова и Евангелия исследователи усматривают в эсхатологическом учении этих книг. Если «Откровение» Иоанна Богослова устремлено к грядущему концу мира и будущему веку (главы 19–22), то в Евангелии акцентируется доступная во Христе верующему уже в нынешнем веке полнота общения с Богом (Ин. 5:24; 6:47) и совершающийся уже в этой жизни суд (Ин. 3:19). Однако различия в акцентах не означают, по мнению исследователей, противоположности и несовместимости учений. Как в Евангелии есть указания на грядущее всеобщее воскресение и суд «в последний день» (Ин. 5:29; 6:39, 40, 54), так и в «Откровении» Иоанна Богослова утверждается, что верующие уже ныне соделаны Христом «царями и священниками», а многочисленные гимны в «Откровении» Иоанна Богослова свидетельствуют о восприятии спасения как уже данного и вкушаемого в церкви, прежде всего, в её литургической жизни (Откр. 1:5–6; 5:9–14; 11:15–19; 12:10–12). Сходство между «Откровением» Иоанна Богослова и Евангелием от Иоанна исследователи видят и в области христологии. В обеих книгах ярко подчёркивается божественное достоинство и предсуществование Христа (Ин. 1:1–3, 18; 3:13; 8:58; 10:30, 38; 11:25; 14:10–11, 20; 17:5, 21, 24; Откр. 1:17–18; 2:8; 3:14; 17:14; 19:11–16; 21:22–23; 22:1, 13). Христологическое учение иоанновских писаний общепризнанно считается наиболее развитым в Новом Завете, и «Откровение» Иоанна Богослова в этом отношении исследователи считают органичной частью иоанновского корпуса. Ещё одну черту, роднящую «Откровение» Иоанна Богослова с Евангелием и Посланиями апостола Иоанна в богословском отношении, исследователи видят в резком противопоставлении добра и зла, часто именуемое «иоанновским дуализмом» (Ин. 7:6–7; 8:23, 39–47; 12:31; 14:30; 16:20; 17:16; 18:36; 1 Ин. 2:15–23; 4:1–6; Откр. 11–13). При этом особое внимание исследователи обращают на подчёркивание значительной, хотя и временной и ограниченной власти, попущенной в мире дьяволу и его служителям. В Евангелии это проявляется в именовании дьявола «князем мира сего», в Первом и Втором Посланиях в именовании эсхатологического противника Бога «антихристом», а в «Откровении» Иоанна Богослова в указаниях на то, что «дракону» и «зверю» дано вести войну со святыми и победить их, и что им воздаётся всеобщее поклонение со стороны «живущих на земле». Отличие образного строя «Откровения» Иоанна Богослова от прочих книг иоанновского корпуса исследователи объясняют его принадлежностью к апокалиптическому жанру, предполагающей использование свойственной именно ему символики, которой нельзя ожидать в Евангелии и Посланиях. Исследователи не сомневаются, что язык «Откровения» Иоанна Богослова заметно отличается от языка четвёртого Евангелия и Посланий апостола Иоанна. Грамматический строй языка «Откровения» Иоанна Богослова, насыщенный отклонениями от классической литературной нормы и солецизмами, большинством исследователей объясняется как результат реализации авторского замысла. Ввиду этого язык «Откровения» Иоанна Богослова при всём его своеобразии не может свидетельствовать против единства автора «Откровения» Иоанна Богослова и остальных иоанновских книг.