По мнению исследователей, ветхозаветные категории используются только как повод для построения очередной метафоры: подобно тому как закон Моисеев предписывал предельную осторожность в общении с людьми, пребывающими в нечистоте, даже если это члены семьи, так и христиане должны хранить бдительность при общении с еретиками, хотя это общение и служит проявлением любви к отпавшим. В контексте ветхозаветного законодательства исследователи готовы понимать и указание на «осквернение плоти» в стихе 8, однако соотнесённость (употреблено наречие) этого стиха с указанием на жителей Содома (стих 7) говорит, по мнению исследователей, скорее, о безнравственном поведении лжеучителей, чем о конкретных нарушениях закона Моисеева и галахических предписаний (использование категорий ритуальной чистоты более возможно в стихе 12, где речь идёт о совместной трапезе). Слово, характеризующее лжеучителей, является гапаксом и с трудом поддается интерпретации. Й. Фрай считает, что это слово понималось со ссылкой на «Лексикон» Исихия Александрийского, однако сам Исихий похожее значение («нечистота одежды») объяснял как «скалы, омываемые морем». Буквальное значение слова – «скала, подводная скала». Исследователи отмечают, что при таком понимании смысл этого слова – ещё одна сильная метафора, раскрывающая опасность лжеучителей. Подобно тому как подводные скалы представляют опасность для кораблей, еретик является камнем преткновения для верных; такая же трактовка дана и в синодальном переводе, передающем слово как «соблазн». Обобщая возможные в «Послании Иуды» параллели с обрядовыми предписаниями закона Моисеева, исследователи отмечают, что они с большей вероятностью могут свидетельствовать об иудейском происхождении автора и его глубоком знании Ветхого Завета, нежели о его активной «иудеохристианской» религиозной позиции. Реалии иудейской обрядовой практики служат источником образности текста «Послания Иуды» и не являются для автора актуальными религиозными ценностями (точно так же активное обращение к Ветхому Завету и использование раввинистических экзегетических приёмов апостолом Павлом органично сосуществует с его антииудейской позицией в обрядовых вопросах). Тем не менее, в «Послании Иуды» каждая из возможных аллюзий на иудейскую обрядовую практику, по мнению исследователей, сама по себе может быть оспорена. Гораздо более достоверным и весомым аргументом в пользу иудейского происхождения автора «Послания Иуды» исследователи считают его несомненное знакомство с древнееврейским текстом Ветхого Завета. Сторонники эллинистического происхождения автора отмечают совершенство риторического стиля «Послания Иуды». Автор отличается уверенным владением греческим языком, которое не могло быть свойственно человеку, который провёл всю жизнь в арамеоязычной среде. Исследователи отмечают, что союзы и частицы употребляются в соответствии с классической нормой, язык автора необычайно богат: в «Послании Иуды» употреблены 227 различных слов при общем размере послания в 457 слов (т.е. значительная часть слов не повторяется), 13 слов нигде больше в Новом Завете не встречаются.