ак, в «Флорилегии» толкование на 2 Цар. 7:10 начинается местоимением «он» (в нестандартном написании): «Это – о доме, который Он построит ему (Израилю) в последний день». Подобных примеров исследователи находят достаточно много (Р. Бокем приводит список из 11 отсылок). Автор «Послания Иуды» называет себя «Иуда, раб Иисуса Христа, брат Иакова». Традиция соотносит этого Иуду с братом Иисуса Христа, упомянутым в Мф. 13:55; Мк. 6:3. В пользу такого соотнесения говорит особенность самообозначения автора, который называет себя не по имени отца, а по имени брата. Это обстоятельство должно свидетельствовать, по мнению исследователей, об авторитете брата в общине, что наиболее вероятно для Иакова, брата Господня. В вопросе о подлинности «Послания Иуды» среди исследователей нет согласия. В качестве аргумента против псевдоэпиграфического характера «Послания Иуды» исследователи часто указывали на то обстоятельство, что Иуда не был достаточно известным апостолом, чтобы его имя могло придать тексту безусловный авторитет. Однако данный аргумент, по мнению других исследователей, не выдерживает критики, если учесть ситуацию в палестинской общине I – начала II вв., когда родственные связи со св. семейством имели большое значение, в том числе для поставления на церковные должности, о чём свидетельствует Евсевий Кесарийский, цитируя Егесиппа: «Освобождённые (потомки апостола Иуды, приведённые на допрос к императору Домициану) стали во главе Церквей как свидетели и как происходящие из рода Господня». Не принимают исследователи этот аргумент и в отношении сирийской христианской традиции, хранившей предание о том, что первое имя апостола Фомы было Иуда, и что этот апостол был братом по плоти (даже близнецом) Христа (имя Фома по-арамейски означает «близнец»; таким образом, выражение «Фома, называемый Близнец» (Ин. 21:2; ср.: Ин. 11:16; 20:24) является повтором, а первое имя апостола Фомы в Евангелиях не приводится). Однако ни в иудеопалестинской, ни в сирийской традициях не могло бы появиться надписание «Иуда, раб Иисуса Христа, брат Иакова»; сирийский автор, считают исследователи, привёл бы имя чтимого апостола как Иуда Фома, палестинец назвал бы Иуду «братом Господним» (оба выражения засвидетельствованы традицией). Таким образом, делают вывод исследователи, характер вступления «Послания Иуды» говорит в пользу подлинности текста. Попытки обосновать псевдоэпиграфичность «Послания Иуды» опираются на чисто языковые данные, а также на особенности стиля и культурного контекста. По мнению исследователей, вопрос об аутентичности «Послания Иуды» непосредственно связан с проблемой культурной идентификации автора. Р. Бокем, аргументируя подлинность «Послания Иуды», опирается на положение об иудеопалестинском происхождении автора. Соответственно прослеживается органическая связь «Послания Иуды» с ветхозаветными образами, применение раввинистических экзегетических методов, использование текстов, не доступных для эллинистического читателя. И наоборот, пытаясь доказать псевдоэпиграфический характер «Послания Иуды», исследователи обращали внимание на особенности языка и стиля, которые могли быть присущи носителю эллинистической культуры.