Уже на этом этапе исихазм стал пониматься как частная, но всё же весьма объёмная область общей мистико-аскетической монашеской традиции (см. ст. Аскетизм, «Добротолюбие», Монашество), что не способствовало терминологической чёткости и привело к расплывчатости значения, если не сводить термин «исихазм» к особой практике Иисусовой молитвы. Распространение термина «исихазм» на ещё более широкую (политико-культурную) сферу произошло во многом под влиянием авторитета протопресвитера Иоанна Мейендорфа, который занимался, в частности, богословием Григория Паламы и русско-византийскими связями XIV–XVI вв. В поисках «идентичности» православия на Западе в условиях постепенного размывания русской диаспоры и в попытке противопоставить православие инославным конфессиям, развив историософию русской религиозной мысли и идеи некоторых православных учёных 1930–1950 гг., протопресвитер Иоанн Мейендорф (которому в ряде публикаций последовали в Греции – Антон-Эмиль Николаевич Тахиаос, а в России – Гелиан Михайлович Прохоров) создал теоретическую концепцию, выдвигавшую на первый план паламизм и исихазм с целью подчеркнуть динамизм и своеобразие православия, развивавшегося в последние века Византии и в славянских странах по иным путям, нежели «возрожденческий гуманизм» на Западе, и связать восточную мистику с социально-политической жизнью (включая искусство, эти и подобные работы представляются исследователям недостаточно аргументированными). Дальнейшая популяризация подобного представления привела к ещё большей размытости понятия «исихазм», ставшего восприниматься практически как синоним «православия». Особое значение здесь имеет, по мнению исследователей, творчество Сергея Сергеевича Хоружего, предпринявшего попытку положить исихазм в основу нового философско-антропологического синтеза, ставящего своей целью дальнейшее развитие православного богословия, но на самом деле в принципиальных положениях и выводах ему противоречащего. В русле «политического» и «философского» исихазма в последнее время создан целый ряд работ на русском языке, претендующих на научный характер. В направлении поиска греческой национальной и богословской самобытности ориентированы труды Христоса Яннараса и протопресвитера Иоанна Романидиса. Предпринимаются также попытки «вписать» исихазм в постмодернистское богословие. В словаре христианских авторов греческое слово «исихия», имевшее распространение уже в античной литературе и встречающееся в Священном Писании, означает «молчание, спокойствие, уединение». От него произведены «быть спокойным», «спокойный, отшельнический», «отшельнический», «исихастерий» (отшельническая келья), «исихаст» (отшельник, в отличие от киновиотов – насельников общежительных монастырей); в качестве устойчивого эпитета впервые встречается, по мнению исследователей, в V в. применительно к Иоанну Молчальнику (Исихасту), «отшельница». Синонимы: «покой», «отшельничество», «удаление», «одинокое жительство», «монах», «уединенник»). Антонимом иногда выступает «дерзость, распущенность», особенно в отношениях с братией и вообще всеми людьми, которая иногда называется даже «матерью всех пороков» (впрочем, употребляется и в положительном значении «дерзновение»).