Человеческому разуму свойственно осмысливать воспринятое, приводить в порядок идеи и факты, искать между ними связь, образовывать систему, наконец, укреплять удовлетворительными для него доказательствами. Этой работы не могло избежать и воспринятое верой новое учение. При этом христианство принимали не только люди простые и неучёные, но и хорошо знакомые с философскими языческими системами и со всей эллинской мудростью. Именно после того, как его принимали такие философы, как Аполлос, упоминаемый апостолом Павлом, Иустин Мученик, получивший прозвище Философ, его ученик Тициан, Кодрат, Аристид и Афиногор Философ, а позже Пантен и Климент Александрийский, христианство приобретало свойства стройной философской системы. Этим воспитанникам эллинской философии было вполне естественно переработать христианское учение по диалектическим правилам, в логическом порядке, облечь в систему. Кроме чисто психологических оснований к этому побуждали обстоятельства времени и нужды христианской церкви, которая на первых же порах вступает в борьбу с двумя главными противниками: перед политеизмом языческой философии она подчёркивает единство Божества, а перед иудаизмом защищает божественное достоинство Иисуса. Христианское учение многим казалось несогласным с разумом, поэтому против него возражали такие языческие философы и учёные, как Флавий Арриан, Лукиан Самосатский и Цельс, а потом и неоплатоники Порфирий, Филострат, Иерокл. Назрела необходимость из-за таких противников изложить христианское учение с разумной аргументацией, согласовать его с положениями рациональных философских воззрений. Поэтому философский способ раскрытия догматов веры очень рано появился в христианской церкви, что уже ясно видно у писателей-апологетов: Иустина Мученика (около 100–165 гг.), Афинагора (ум. в 180 г.), Феофила Антиохийского (ум. в 199 г.), Иринея Лионского (около 130–203 гг.) и Тертуллиана (155/165–220 гг.). Такое естественное, законное и полезное для церкви сближение веры со знанием на первых же порах встретило очень сильные противоречия. «Разговор с Трифоном Иудеем» Иустина Мученика даёт понять, что ещё в середине II в. главный догмат новой религии подвергался жестокому нападению со стороны иудейства. Около этого времени христианство порывает последние связи со средой, из которой оно вышло; иудейство перестаёт серьёзно угрожать успехам новой религии. Однако нужно было детально рассмотреть и решить вопрос об отношении разума к вере, чтобы рассеять все недоумения относительно уместности в христианстве науки рядом с верой и дойти до признания возможности, а потом даже и необходимости систематических научных построений в области христианских догматов. На решение этой задачи подталкивало появление в церкви ересей и, в частности, широкое и почти повсеместное развитие гностических систем (см. Гностицизм), в которых христианские понятия переплетались с языческими философскими понятиями и мифологическими представлениями самым причудливым образом и в этой смеси совершенно утрачивали свой истинный смысл и христианское значение. Движение глубоко дуалистическое, гносис считал материю злом, в объятиях которого томится дух и в целях искупления от которого работает всё мироздание. Гносис сильно интересовался христианством, потому что по самой существенной своей стороне он тоже – искупление. Но гностицизм проклинал материю и поэтому отказывался признать Христа «пришедшем во плоти»; всю Его земную жизнь он считал одной видимостью. Отсюда – докетизм гносиса (т.е. кажущееся телесным) и ненависть к нему представителей христианства. Некоторые отцы церкви в борьбе с гносисом считали необходимым раскрывать догматы веры с помощью выработанных философией логических приёмов и облекать их в систему, чтобы удовлетворить естественному стремлению человеческого разума к упорядочению знаний. Таким образом они противопоставляли гносису еретических школ гносис христианской церкви, давая широкий простор разуму в исследовании и определении догматов веры. Другие церковные писатели, считая причиной происхождения ересей неправильное значение, какое придавали еретики разуму в приложении к христианским догматам и увлечению языческой философией, старались излагать церковное учение по возможности твёрдо, держась на почве учения Откровения.