В Палестине в это время происходит окончательное выделение христианства из иудейской среды. Бедная община иудеохристиан, в равной степени избегаемая и евреями, и прочими христианами, чахнет и гибнет, а христианство держится только среди эллинского населения страны, но и там очень слабо. Только благодаря содействию Константина христианам здесь удалось получить в свои руки заведование святыми местами. Митрополией была Кесария; впрочем, кесарийский епископ имел соперником епископа Элии (Адрианова города, основанного на месте разрушенного Иерусалима, с запретом евреям селиться в нём) в руководстве провинциальными синодами. Столица восточного христианства находилась в Сирии, в Антиохии, откуда учение Христа начало своё шествие по языческому миру. Благодаря многочисленным грекам и евреям христианство было сильно распространено в Египте; в IV в. оно проникает даже в Абиссинию. Самой христианской была Малая Азия; здесь явно сказался тот факт, что эта область больше других была предана культу императора, в смысле универсальной религии, чем и было подготовлено христианство. Данный период истории был временем наибольшего расцвета христианства в северной Африке. Однако быстрота его распространения в этих провинциях империи соответствовала быстроте его исчезновения под гнётом ислама. Туземное население берберов или совсем не было христианизировано, или очень поверхностно. Пуны большей частью стали христианами, но т.к. пунический язык не стал церковным, и не было пунической Библии, то его христианизация не была прочной. Христианство приняло только греко-римское население, но оно было немногочисленным. В период с IV по VI вв. христианство и язычество меняются ролями, и предметом гонений (за исключением времени правления императора Юлиана) становится язычество. При Константине I Великом (323–337 гг.) положение язычников ещё нельзя считать угнетённым. Христианская религия была ещё только терпима, рядом с ней языческая пользовалась всеми своими правами: жреческие коллегии продолжали существовать; при основании нового Рима, Константинополя, был соблюдён весь языческий ритуал, совершаемый традиционно при основании городов. Гонения на язычников начались лишь при сыне Константина, Констанции (337–361 гг.), но и они, вопреки существующему мнению, имели только спорадический характер и не касались главного в языческом культе. С именем императора Юлиана (361–363 гг.) связано представление о последней реакции язычества. Именно необходимость защищать себя в борьбе не на жизнь, а на смерть против наступления новой идеологии даёт языческой культуре неожиданный прилив новых сил. В течение данного периода почти совсем исчезает различие между культурным уровнем язычества и христианства (это видно из того внимания, которое философ-платоник Плотин (204/205–270 гг.) уделяет христианским догматам. Значительно изменилось и отношение к христианству всего языческого общества (это изменение одинаково касается как простонародья, так и образованной части общества). Однако обвинения христиан в атеизме при этом остаются в силе, поскольку с идолопоклонством христиане ни в какие компромиссы не входили; и хотя провинциальные синоды старались удерживать верующих от мученичества, тем не менее, такие случаи происходили часто, и там, где они происходили, ожесточали народ. Случалось также, что какое-нибудь всенародное бедствие, приписываемое гневу богов, подавало повод к христианским погромам, но прежнее единодушие в этом вопросе между властями и обществом в этот период заметно слабеет. Даже замечается доброжелательное отношение к пострадавшим христианам и удерживание их от добровольного мученичества. Содействовал этому тот факт, что упрёк во вражде к императору уже не так ожесточал общество: за случайных императоров смутного периода народ заступался уже не так горячо. Упрёк же в «фиестовских пиршествах» и «эдиповских совокуплениях» умолкает совсем: жизнь христиан стала более открытой. Каждый случай, доказывающий с точки зрения народной психологии немощь богов в сравнении с христианским Богом, увеличивал число обращаемых, а т.к. принципиального различия в мировоззрения языческой толпы и христианской толпы уже не было, то переход из одной в другую совершался легко и быстро. Особого рода затруднение представляло войско. Воинская присяга делала религию гораздо более определённой, чем гражданская религия язычников. Не случайно все императоры – гонители христиан были военными императорами; «сенатские» императоры относились к христианам гораздо доброжелательнее, начиная уже с Александра Севера. С другой стороны, те страшные бедствия, которые Рим испытывал от варваров именно в этот период, естественно должны были породить мнение, что те же боги, которые возвеличили Рим в былые века за его благочестие, теперь карают его за богоотступничество, которое он проявил в лице своего христианского населения.