Из текста документа следует, что правительство сочло нужным обставить переход в христианство некоторыми условиями, чтобы воспрепятствовать христианству. Поскольку императорские эдикты распространялись префектами, то они сопровождались их комментариями, и каждый действовал в пределах своей власти (компетенции). Основываясь на тексте эдикта Галерия, исследователи видят, что был установлен строгий status quo, чтобы те, которые уже принадлежали к христианству, держались его, но если возвращались к традиционным религиям, вновь принимать христианство уже не смели. И это обстоятельство уясняет истинный смысл Миланского эдикта 313 г. Он отличался от эдикта Галерия 311 г. тем, что в нём отменялись различные условия для принятия христианства, которые были установлены предыдущим эдиктом. Константин и Лициний (305–314 гг.), свидевшись в Милане (Медиолане), сочли нужным предоставить «христианам и всем другим полную свободу следовать той религии, кто какую считает для себя наилучшей, чтобы всякое божество, какое только есть на небесном престоле, было милостиво и благосклонно к ним и всем нашим подданным». С особенным ударением императоры не раз возвращаются к мысли, что отныне христианство не будет подвергаться никакому притеснению. В частности, они сделали распоряжение о безвозмездном возвращении христианам места богослужебных собраний, которые были отняты у них во время последнего гонения. Если же богослужебные здания окажутся проданными в частные руки, то настоящие собственники могут требовать себе вознаграждение не от христиан, а от казны, в размере той суммы, которую они заплатили. Миланский эдикт начинается с констатации принципа веротерпимости и ссылки на эдикт Галерия. Особого внимания заслуживает тот факт, что на протяжении всего текста эдикта главный акцент делается именно на соблюдении принципа веротерпимости по отношению ко всем религиям, без умаления какой бы то ни было веры. Не вызывает сомнения, что религиозный мир в империи Константин и Лициний считали одним из непременных условий мира гражданского. В целом текст эдикта содержит больше риторики, чем предоставления христианам реальных прав и свобод. Настоящие условия для христианизации обеспечивал не столько сам эдикт, сколько последующие меры Константина и его последователей. Причём эти меры были направлены не столько на реализацию положений Миланского эдикта, сколько на дальнейшее развитие его главной идеи – поставить христианство в равные условия с другими религиями и обеспечить поддержку государства со стороны христианской церкви и самих христиан. Считается, что данный эдикт признавал христианство в качестве государственной религии, но это противоречит тексту документа, который предоставлял полную свободу вероисповедания всем религиям. Равновесие нарушено было тем, что государь решил дать своим детям христианское воспитание, поэтому каждому стало ясно, что христианство стало религией государя, а для многих воззрения правителя имели (и продолжают иметь) большое значение. Но Константин оставался язычником до конца жизни и, если верить преданию, крестился только за несколько дней до смерти. Итак, исследователи делают вывод, что интенсивность распространения христианства в этот период говорит больше не о гонениях на него, а о положительном отношении к нему со стороны римского общества. Простонародье всегда легко поддавалось как восторженному восприятию христианства, так и ненависти к нему (впрочем, не только в отношении к христианству). Иудеи умело направляли против него неорганизованную толпу, но не она была сильной стороной новой религии. Христианство уже привлекло в свои ряды образованную часть общества, и образованные христиане стали посредниками между античной культурой и молодым христианским учением. Для них было очень важно отчасти приспособить христианство к собственному миросозерцанию, отчасти доказать авторам-язычникам, что новое учение не уступает им глубиной своего содержания; поэтому они вводят в него элементы языческой образованности. Эти стремления особенно ярко проявляются в гностицизме (этой «острой эллинизации христианства»), который оказал наиболее сильное влияние на формирование христианства в I в. В течение первых двух веков существования он формировался как резкое противодействие, с одной стороны, иудействующим сектам в христианстве, а с другой – к каббале, которая представляет собой языческую обработку специфически еврейских религиозных данных. От других явлений религиозно-философского синкретизма (неоплатонизма, герметизма) гностицизм отличается признанием христианских данных, а от настоящего христианства – языческим пониманием и обработкой этих данных и отрицательным отношением к историческим корням христианства в еврейской религии (христианский гностицизм составлял оппозицию как ортодоксальному христианству, так и иудаизму). Гностицизм зародился в Сирии или в Александрии в конце I в. н.э. и за одно столетие распространился по всей Ойкумене, угрожая христианству опасностью растворения и обезличения.