Это учение не было чем-то новым или неожиданным. Многие из проповедуемых Арием идей высказывались раньше (к примеру, Лукианом Самосатским, у которого Арий много заимствовал). Однако Арий их отстаивал с таким упорством и даже фанатизмом, что ересь эта по праву получила свое название от его имени. В своем толковании Троицы Арий исходил из понятия о Боге как совершенном единстве, а все иное, что действительно существует, он называл чуждым Богу по сущности, имеющим иную, свою собственную, сущность, поскольку завершенность божественного бытия исключает всякую возможность того, чтобы Бог сообщал или уделял Свою сущность кому-либо другому. Отсюда следовал вывод, что Слово или Сын Божий, как ипостась, как действительно Сущий, безусловно и всецело чужероден и неподобен Отцу. Сын-Слово был создан из ничего в качестве посредника в деле миротворчества и поэтому не совечен Отцу. Иначе оказалось бы два «Безначальных», т.е. «два начала», и истина единобожия была бы отвергнута.

В этом проявилось несоответствие между иудейским Ветхим Заветом и Новым, содержащим элементы эллинистической философии и таинства мистериальных восточных религий. Вопрос о том, как примирить недвусмысленные и неоднократные указания Ветхого Завета на то, что Бог един, со столь же недвусмысленными свидетельствами Нового Завета о Троице (т.е. с учением о Боге Отце, Боге Сыне и Боге Духе Святом), был вызван широким распространением в конце II в. еретических учений. Сложность проблемы заключалась в том, что само Священное Писание не давало прямых ответов на этот вопрос. В апостольских посланиях Иисус Христос мыслился как вочеловечившийся Бог, но суть этого Боговоплощения подробно апостолами не разбиралась. Касаясь вопроса о Его домирном бытии (т.е. чем же был Сын до того, как вочеловечился в конкретную личность – Иисуса Христа), в апостольские времена говорили, что Он пребывал в Боге от вечности (изначально, всегда) и сошел от Бога для сотворения мира. Но подробнее этот вопрос не разбирался. Оно и понятно: первые верующие были по большей части люди простые, без философского и богословского образования, а ранние опыты богословской науки у христиан могли появиться лишь тогда, когда в Церковь вступили лица философски образованные.

Отправной точкой христианского богословия стало знаменитое начало Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово (иначе – Логос), и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все через Него начало быть, что начало быть». Первые христианские писатели, отталкиваясь от этих строк, стали развивать учение о Христе как воплощенном Логосе. Этот греческий термин имеет более широкое толкование, чем русское понятие «Слово», каким обычно переводится. «Логосу» в греческом языке, в частности, соответствует также понятие «Разум». Однако в богословие он пришел не из обиходного языка, а из древнегреческой философской лексики, причем философы также давали ему несколько значений. Для них Логосом, прежде всего, был идеальный божественный мир – совокупность идей (или первообразов), которые осуществляются в материальном мире. Вместе с тем Логос – это отражение Божественного в материальном. Говоря о Логосе, философы давали понять, что это Бог не Сам в Себе, а в действии, в осуществлении творения. Христиане, восприняв этот языческий по существу термин, отождествили с Логосом (Словом) второе лицо Троицы – Бога Сына. С одной стороны, это позволило многим язычникам, глубоко впитавшим идеи греческой философии, уразуметь христианское учение. Когда Бога Сына называли Логосом, для них сразу становилось понятным, что Сын – это посредник между Абсолютным Богом (Богом Отцом), пребывающим в Себе, и материальным миром.