Она отразилась в дипломатических документах. Реальное же влияние византийского императора на русские дела осуществлялось посредством реализации его прерогатив в церковной сфере, признаваемых правителями Руси. Даже когда над Константинополем нависла смертельная турецкая опасность, император и патриарх продолжали заниматься как самой неотложной задачей – проблемой единства Русской митрополии, словно сознавая, что именно эта проблема, связанная с будущим православного мира, а не спасение обреченной столицы требует первоочередных забот. Сохранение единства Русской митрополии приобрело в тот период особую актуальность, так как ее границы уже не совпадали с государственными границами Руси.

Со второй половины XIII в. начался процесс вхождения западнорусских земель в состав Литовского государства. В годы правления князя Ольгерда (1345–1377 гг.) Великое княжество Литовское включало в себя Черную Русь, Белую Русь, Северские земли, Волынь, Подолию, Смоленскую и Брянскую земли. В результате Литовское государство стало по существу русским и православным, получив официальное название «Великое княжество Литовское и Русское», тогда как другая часть юго-запада Руси – Галиция и Западная Волынь – была присоединена к Польше.

С целью интегрировать православное население в состав своих государств польско-литовские правители постоянно предпринимали попытки учредить самостоятельные митрополии, независимые от Москвы. Кроме того, разделение Русской митрополии должно было облегчить переход православного населения в католицизм, экспансия которого на западнорусских землях стала особенно активной после Кревской унии 1385 г., объединившей Польское и Литовское государства. В 1387 г. кафедра римско-католического епископа была учреждена в Вильно, а еще раньше, в 1361 г., они появились на русских землях в составе Польши (во Львове и Галиче).

В этих условиях византийский император и константинопольский патриарх стремились любыми средствами сохранить единый общерусский церковный центр в Москве, угадав в правителях небольшого Московского княжества будущих хранителей и защитников вселенского православия. Вот почему в XIV – начале XV вв. Константинополь, хотя и вынужден был периодически давать разрешение на учреждение параллельных митрополичьих кафедр в Западной Руси, при первой же возможности восстанавливал единство Русской митрополии под властью митрополита Киевского и всея Руси, находившегося в Москве.

В результате длительных конфликтов княжеской власти с церковной иерархией, которая пыталась опереться на Константинополь, церковная зависимость Руси от Византийской империи ввиду ее общего упадка и одновременного усиления московских князей значительно ослабла, а зависимость митрополита от княжеской власти возросла. Документы того времени свидетельствуют о сильном ограничении иммунитетных прав церковной иерархии по сравнению с ханскими ярлыками. Прежде всего, это касалось податного иммунитета. Теперь даннические платежи (так называемый «выход») золотоордынским ханам, собираемые князем, распространялись и на церковных людей, и на церковные земли. Кроме того, ограничивался судебный и вотчинный иммунитет церковной иерархии, т.е. все судебные иски к митрополичьим судам перешли в компетенцию княжеского суда. Священноначалие лишалось права рукополагать во священники княжеских слуг (исключение было сделано лишь для «поповичей»), а дети духовенства, не живущие в одном хозяйстве с родителями, изымались из митрополичьего патроната.