Кроме того, Викентий подчёркивает совершенство и полноту двух природ во Христе. Христос – это «совершенный Бог и совершенный человек» (perfectus Deus, perfectus homo). Во Христе особенности каждой из двух природ (proprietas uniuscujusque naturae) всегда сохраняются и никогда не смешиваются и не разрушаются (non corruptibili confusione; non confundendo). При восприятии человеческой природы не произошло никакого превращения божественной природы Бога Слова (non conversione naturae), которая осталась неизменной (incommutabili sua manente substantia). Полнота и истинность человеческой природы Христа подразумевает, что Он имел человеческую душу и плоть; плоть истинную (carnem veram), нашу, материнскую (maternam), и душу, наделённую мышлением, обладающую умом и разумом (animam intellectu praeditam, mente ac ratione pollentem). И хотя во Христе мы различаем три составляющие – Слово, душу и тело, но всё это один Христос. Сообразно двум природам Христа в Нём было и двойное единосущие, ведь «одна Его сущность единосущна Отцу (una consubstantialis Patri), а другая единосущна Матери» (altera consubstantialis matri). Викентий говорит и об общении свойств (communicatio idiomatum) двух природ: «Вследствие единства Лица (propter personae unitatem) то, что свойственно Богу, безразлично и совместно приписывается человеку, и то, что свойственно плоти, приписывается Богу». То, что у Кирилла Александрийского было тенденцией, обусловленной полемикой с Несторием, некоторых его последователей привело к ереси монофизитства, т.е. одноприродничества. Одним из родоначальников этого учения стал Константинопольский архимандрит Евтихий, который, признавая полноту человечества во Христе, отрицал, однако, единосущие и подобие Его человечества человечеству всех людей. Для него человечество Христа было качественно иным и потому не могло быть в полном смысле человеческой природой. Если для Кирилла формула «единая природа» не исключала того, что человечество Христа может считаться природой, поскольку она имеет собственное активное начало, то христология Евтихия не допускала такой возможности. Константинопольский патриарх Прокл (434–446 гг.) был одним из тех, кто интерпретировал язык Кирилла в ином (дифизитском) ключе. Удачным опытом такого истолкования является его «Томос к армянам». Он повторяет ряд тезисов, характерных для богословия Кирилла (а именно, что Христос – единый Сын, что Он стал совершенным человеком и страдал по человечеству, а также то, что Слово не «вошло в совершенного человека, но стало плотью») тезис, сформулированный ещё Афанасием Великим. При этом по мысли Прокла, ни божественная, ни человеческая природа не претерпели во Христе никаких изменений. Таким образом, он устанавливает баланс между единством и различием во Христе – между единством Лица и различием природ. Прокл корректировал терминологию Кирилла, применяя по отношению к Христу тринитарный язык каппадокийцев, и делает это одним из первых. Так, воспроизводя формулу Кирилла о «единой природе» воплотившегося Бога Слова, он заменял термин «природа» на термин «ипостась». Кроме того, следуя Кириллу, он говорил о человеческой природе Христа в связи с Её собственными динамическими проявлениями: «Если же для кого-то причиной для смущения становятся пелёнки и возлежание в яслях, а также возрастание во времени по плоти, сон в лодке, усталость в дороге, голод и всё, что истинно случается с людьми, те пусть прекратят (богохульствовать), потому что, делая из страданий комедию, они отвергают природу. При этом, как и у Кирилла, единым Субъектом всех действий Христа (и божественных, и человеческих) остаётся Он Сам: «Воистину один претерпел страдания и совершил чудеса». Константинопольский патриарх Флавиан (446–449 гг.) на Константинопольском соборе 448 г. предложил формулировку «один Христос из двух природ»: «Мы признаём, что Христос из двух природ после Воплощения, исповедуя одного Христа, одного Сына и одного Господа в одной Ипостаси и одном Лице». Наряду с этой формулировкой Флавиан считал православным и выражение «одна воплотившаяся природа Бога Слова», освящённое авторитетом Кирилла: «Также мы не отказываемся говорить об одной воплотившейся и вочеловечившейся природе Бога Слова». Папа Римский Лев I Великий (440–461 гг.) в «Томосе» к Константинопольскому патриарху Флавиану сделал важное дополнение к сложившейся после Кирилла христологии (этот документ стал одним из наиболее важных для христологии Западной церкви). Акценты в нём сделаны не столько на единстве, сколько на различии во Христе. В частности, папа подчёркивал, что Христос является «совершенным в своём» (totus in suis) и «совершенным в нашем» (totus in nostris). Поэтому обе природы Христа сохраняют неизменными свои свойства (salva igitur proprietate utriusque naturae), что, впрочем, не нарушает единства Христа: «Тот, кто является истинным Богом, тот же является истинным человеком, и в этом единстве нет никакой обманчивости». Благодаря этому единству свойства одной природы, при всей своей неизменности, могут быть отнесены к другой природе. Так, например, можно говорить, с одной стороны, о рождении Сына Божьего от Девы Марии, о Его смерти на кресте и погребении, с другой – о том, что сын человеческий сошёл с Небес.