До своего обращения (386 г.) и несколько последующих лет он видел во Христе не божественное «Лицо Истины» (persona Veritatis), но лишь выдающегося человека, пророка, причастного божественной премудрости и пришедшего подать пример правильного богопочитания и любви к ближним. В этот период для описания соединения природ во Христе Августин использовал формулы, допускающие различные и даже противоположные толкования: «воспринять человека» (hominem suscipere), «представлять собой человека» (hominem agere), «представлять собой тело» (corpus agere), «явление людям в человеке» (apparendo hominibus in homine), «восприятие природы низшего лица» (susceptio naturae inferioris personae) и др. Позднее его христологическое учение стало приобретать формы более близкие к традиционной христологии. Так, в изложении Символа веры Августин говорил, что «наша изменчивая природа ради нашего спасения и восстановления посредством домостроительства была воспринята Премудростью неизменного Бога». В своём «Толковании на Послание к Галатам» он проводил различие между единством Бога и человека во Христе и дарами благодати в остальных людях, в отличие от которых Христос «из-за превосходящего могущества и уникальности восприятия по природе имел и представлял собой Лицо Премудрости». Однако содержание понятия «лицо» (persona) для него в этот период было весьма близко к антиохийскому богословию и означало: «занимать чьё-то место», «быть преисполненным кем-то», «быть отражением, внешним проявлением, одеянием, аспектом, явлением кого-то». Постепенно Августин всё более ясно осознавал единство Лица во Христе и различие Его природ: «Человек был так воспринят, что сам был Сыном Божьим, то есть в Нём Самом явилась Премудрость Божия для исцеления людей». «Один Христос, один Сын Божий был не только Словом, но Словом и человеком; всё это есть Сын Бога Отца по причине Слова, и сын человеческий по причине человека… И вместе с человеком есть Сын Божий по причине Слова, Которым был воспринят человек; и вместе со Словом есть сын человеческий по причине человека, который был воспринят Словом». Бог «соблаговолил воспринять во чреве Девы всего человека, вселившись в непорочное материнское тело, оставив его непорочным». В период своего епископства Августин пришёл к более точному пониманию единства Христа и двойства Его природ. Он писал, что вследствие сущностного (naturaliter) характера единства божества и человечества, а также невозможности разделения этого соединения Христос возвышается над любым боговдохновенным пророком. В трактате «О христианском борении» Августин отвергал мнение тех, кто желали видеть во Христе «лишь человека, настолько праведного, что он стал достоин называться Сыном Божьим». Он учил, что человеческая природа Христа никогда не существовала отдельно от Слова: человек «не так был воспринят (Словом), что сначала был создан, а потом воспринят, но так, что был сотворён в самом восприятии» (ipsa assumptione crearetur). Также Августин ясно исповедует, что Сын Божий воплотился от Святого Духа и Марии Девы (de Spiritu Sancto et Virgine Maria). Это означает для него, прежде всего, то, что Святая Мария зачала Господа от Святого Духа (de spiritu sancto conceperat), или что Христос родился от Святой Марии, будучи зачат от Святого Духа (natus ex Virgine Maria conceptus de Spiritu Sancto). Следовательно, действовал не муж, а Святой Дух (operatus est Spiritus Sanctus), Который сделал плодоносной чистую (fecundauit castam) и сохранил Её в непорочности. Вместе с тем Августин подчёркивал, что нельзя думать, будто Святой Дух был непосредственным «отцом» Христа, а Христос был «сыном Святого Духа»; ведь если сказано, что Христос родился от Святого Духа и Марии Девы, то одно из этого относится не к рождающему, а к освящающему, а другое – к зачинающей и рождающей. В результате этих рассуждений Августин пришёл к убеждению, что в Воплощении действовала Пресвятая Троица: «Воплощение и рождение от Девы, для которого был послан Сын, произошло одним и тем же нераздельным действием Отца и Сына, от чего не был отделён и Святой Дух». Размышляя об образе соединения божества и человечества во Христе, Августин много работал над точностью своего богословского языка, исключая те формулы, которые могли подразумевать случайность или временность. В раннем трактате «О разных вопросах» он использовал аналогию «одевания в одежду», говоря, что Бог стал подобен человекам «не преобразованием в человека, но видом (habitu), так как облёкся в человека (indutus est hominem), неким образом соединив и сообразовав его с Собою», или что Слово Божье «не изменилось вследствие восприятия человеческой природы (susceptione hominis), так же как члены тела, облекаясь в одежду (veste induta), не изменяются, хотя это восприятие невыразимо сочетало воспринятое с Воспринявшим». В более поздний период творчества он отказался от этого несовершенного языка и перешёл к рассмотрению соединения двух природ в одном Лице Иисуса Христа на основании аналогии с соединением души и тела в отдельном человеке: «Как одно лицо есть каждый человек, то есть душа и разумное тело, так и Христос есть одно Лицо, Слово и человек». В то же время Августин подчёркивал, что если душа и тело суть части человека, который из них состоит, то Христос есть целиком Бог и целиком человек: «Человек приближается к Богу и становится одним Лицом (с Ним), чтобы быть не полубогом, как бы Богом со стороны Бога, а человеком – со стороны человека, но чтобы быть целиком Богом и целиком – человеком».