Самая же оригинальная и во многом неожиданная картина представлена Симоном на основе Старого летописца Ростовского и Жития Антония. Здесь все существенно удревняется, и заметно смещаются акценты. И в целом представлена совсем иная картина. Уже рассказ о Моисее Угрине подтверждает существование монастыря в 20–30-е гг. XI в. и заставляет предполагать, что Летописец Нестора, Поликарпа и Старый летописец Ростовский Симона – одно и то же произведение. В позднейшей Густинской летописи, связанной с литературной традицией Печерского монастыря, начало его ведется от вселения Антония в 1013 г. в «Варяжскую» пещеру. Антоний пришел туда впервые якобы с Афона и в 1017 г. снова вернулся туда. В Киев он возвращается в 1027 г. К 1032 г. Густинская и некоторые другие летописи относят пострижение Феодосия. В этом описании для исследователей самым подозрительным являются даты. В Житиях их обычно (за редким исключением) нет. Очевидно, их заимствовали из летописи, именно из Старого летописца Ростовского. И к этому не дошедшему до нас памятнику исследователи советуют присмотреться максимально внимательно именно потому, что в нем представлена совершенно иная история Руси, нежели в «Повести временных лет». Существенным им представляется уже то, что в Ростовском летописце заметно приподнималась роль варягов, без уточнения, к какому этносу они принадлежали. Антоний вселяется именно в «Варяжскую» пещеру. И что особенно важно – с варягами связывается создание главной святыни монастыря – церкви Богородицы, в позднейшей традиции соперничавшей с Богородицей Десятинной (исследователи спорили, в честь и по образу которой создавались новые храмы Богородицы). Согласно рассказу Симона, «бысть в земле Варяжской князь Африкан, брат Якуна слепаго, иже отбеже от златыя руды, биася плъком по Ярославле с лютым Мстиславом». В данном случае речь идет о Лиственской битве 1024 г., но интерпретация и факты иные. Якун не был «слепым». Кто-то из позднейших переписчиков (может быть, уже после Симона) фразу «бысть Якун съ леп» (т.е. красив) трактует как «слеп». Нет в «Повести временных лет» и такой детали – Якун бежал, обронив свой золотой плащ («луду»; в списке ошибочно «руду»). И Мстислав там идет без эпитета «лютый». У Африкана, согласно дальнейшему тексту, было два сына: Фриад и Шимон. В источнике не уточняется, где именно находилась «Земля Варяжская» с князем Африканом. При Ярославе в числе «варягов» значительное место занимали шведы, пришедшие в свите Ингигерд. Но имя «Шимон», с которым будет связываться дальнейший рассказ, не может быть скандинавским, поскольку в Скандинавии звука «ш» не знали. Шимон – это Симон, и обозначенное в источнике произнесение, помимо иврита, было характерно для балтийских славян. После смерти Африкана Якун изгнал племянников. Куда направился Фриад, источник не сообщает, а Шимон пришел к Ярославу. Князь «его же приимъ, в чести имяше и дасть его сынове своему Всеволоду, да будет старей у него. Прия же велику власть от Всеволода». Всеволод родился в 1030 г. Шимон был приставлен к нему в качестве наставника и опекуна, видимо, еще в годы детства и отрочества княжича, где-то в 30–40-е гг. XI в. Большую же власть получил у Всеволода Шимон, очевидно, после смерти Ярослава, когда Всеволод стал обладателем переяславского стола. Далее рассказывается, что Шимон участвовал в сражении с половцами в 1068 г., когда Ярославичи потерпели тяжелейшее поражение. Симон сообщает, что перед сражением князья и Шимон навестили «молитвы ради и благословения» «великого и святого Антония», который предсказал им «погыбель». Старец, предсказав гибель многих от меча, убегающих, видимо, от стрел «уязвленных», тонущих в воде, в то же время заверил Шимона, что он не пострадает и в будущем будет похоронен в церкви, которую ему самому доведется воздвигнуть. Шимон тоже был «язвен» и лежал среди убитых. Подняв глаза к небу ради молитвы, он увидел большую церковь, которую раньше видел на море. «Господи, – произнес он, – избави мя от горкиа сиа смерти молитвами пречистыа Твоеа Матери и преподобную отцу Антониа и Феодосиа».