Отвечая на отказ Святослава, который полагал, что его обращение к христианству будет осмеяно в дружинной среде, Ольга сказала: «Аще ты крестишися, вси имут то же створити» («Полное собрание русских летописей», том 1). Вероятно, она рассчитывала на проведение масштабной христианизации Руси, которая в случае крещения Киевского князя могла бы получить официальный характер. Поэтому цель поездки княгини в Константинополь состояла в определении статуса церковной организации на Руси и в заключении брачного союза между византийским и русским правящими домами (Святославу в 957 г. было около 15 лет). Ольга не могла не знать о предоставлении особого статуса Болгарской церкви и женитьбе царя Петра на внучке византийского императора Романа I Лакапина. Однако реализовать эти замыслы Ольге не удалось. Возможно, её инициативы не были в полной мере поддержаны в Константинополе. Император Константин VII Багрянородный был убеждённым противником браков между византийской императорской семьёй и правителями «варваров». На то, что Ольга была недовольна результатами своей поездки в Константинополь, намекает и летопись в сообщении о её отказе прислать императору, как было обещано, «челядь и воску, и скору, и вои в помощь» («Полное собрание русских летописей», том 1). Не добившись желаемого от Константина VII Багрянородного, русская княгиня обратилась к германскому королю Оттону I Великому. Под 959 г. в сочинении «Продолжение хроники Регинона Прюмского» говорится, что «послы Елены, королевы ругов, крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников…». По распоряжению Оттона I во епископа Руси был рукоположён Либуций из монастыря святого Альбана в Майнце. Однако его миссия была задержана: немецкому королю перед готовившимся походом в Рим, где планировалась его императорская коронация, было важно заручиться лояльностью Константинополя. В этой ситуации «русская епархия» могла стать для него разменной монетой в переговорах с византийским императором Романом II. Однако о назначении немецкого епископа для Руси в Константинополе узнали раньше прибытия послов Оттона I, что привело к обострению византийско-германских отношений. Когда всё же немецкая миссия епископа Адальберта, рукоположённого вместо умершего Либуция, прибыла в 961 г. на Русь, ситуация здесь уже изменилась: взаимоотношения Константинополя и Киева были улажены, о чём свидетельствует участие русского военного корпуса в освобождении Крита от арабов, предпринятом Византией в 960–961 гг. В 962 г. Адальберт был вынужден вернуться назад, «не сумев преуспеть ни в чём из того, ради чего он был послан». Отношение к христианству князя Святослава было, по всей видимости, сдержанным. Ряд исследователей связывают его правление с притеснениями и гонениями на христиан (митрополит Макарий (Булгаков), Сергей Михайлович Соловьёв, Евгений Евстигнеевич Голубинский, Олег Михайлович Рапов и др.). Основанием для подобных заключений служат уникальные сведения Василия Никитича Татищева, приведённые им в «Истории Российской», согласно которым, потерпев поражение за Дунаем, Святослав воздвиг гонения на христиан, требуя, чтобы они отреклись от своей веры, а затем распорядился разорить и сжечь христианские храмы в Киеве.