Здесь же проводится мысль о насущной необходимости национальной философии для развития образованности и о том, что немецкая философская мысль полезна только для развития собственной, сама «вкорениться у нас не может»; национальная философия родится из злободневных вопросов русского народного и личного быта; интерес к немецкой философии – «важный шаг к этой цели». Таким же в целом будет взгляд И.В. Киреевского и в 1850 гг. Центральным произведением первого периода исследователи считают статью «Девятнадцатый век» в журнале «Европеец» (1832 г. №1, №3). Предмет её первой части – изменения духа религии, философии, литературы и общественной жизни в Западной Европе после Французской революции; вторая часть статьи ставит вопрос о взаимоотношении русского и европейского просвещения, о том, какие начала нужно развивать в русской жизни для сближения с просвещённой Европой. Отвечая на этот вопрос, И.В. Киреевский исходит из убеждения, что просвещение России в настоящем смысле слова едва начинается, и что в составе русской культуры, рядом с общими у России и Европы христианским просвещением и норманнским языческим бытом, недостаёт содержаний «классического древнего мира». Это обстоятельство, полагает И.В. Киреевский, мешало православной церкви получить общественное и государственное влияние, не позволяло быть средоточием народного единства и «главой устройства политического», как на Западе. Недостаток внутреннего единства обусловил подданство татарам и физическое от них освобождение, «не просвещённое образованностью». На Западе после эпохи Возрождения завершился цикл «полного наследования прежнего просвещения человечества», причём сами усваивающие его личности были развиты и самобытны, и потому борьба за национальность едина там с борьбой за просвещение личности, и просвещение есть участие во «всемирной прогрессии ума». В России же неразвитость личного начала сделала неизбежным коренной переворот культурной жизни нации при императоре Петре I, который заключается в сугубо внешнем заимствовании просвещения. Эта борьба нового со старорусским должна быть доведена до логического завершения: вызванное новейшими потребностями жизни европейское просвещение не зависит от старого (римско-латинского), противоположно ему и может быть усвоено без него. Полному осуществлению русско-европейского просвещения, завершению петровской эпохи русской жизни и просвещения, по словам И.В. Киреевского, хочет служить и журнал «Европеец», где к программной статье примыкают статьи И.В. Киреевского «Обозрение русской литературы за 1831 год» (1832 г. №1; №2), «Русские альманахи на 1832 год» (№2), «”Горе от ума” – на Московском театре» (№1) и «Несколько слов о слоге Вильменя» (№2). После закрытия «Европейца» И.В. Киреевский опубликовал обширную рецензию на стихотворения Н.М. Языкова (Телескоп. 1834 г.) и отрывок «О русских писательницах» (Подарок бедным: Альманах на 1834 г.). К первому периоду исследователи относят также повесть «Царицынская ночь» (1827г.), сказку «Опал» (1830 г.) и отрывок романа «Две жизни» (1832 г.). Незавершённая повесть «Остров» (1838 г.), в центре которой – судьба вымышленного острова св. Георгия и его православного просвещения «посреди невежественных земель, угнетённых варварами», знаменует, по мнению исследователей, поворот мысли И.В. Киреевского к новым темам.