Афтартодокетизм (радикальное крыло монофизитства) пытался довести понятие о совершенстве человеческой природы Христа до отрицания в ней естественных человеческих свойств: возможности страдания, тленности, смертности и даже принципиальной возможности изменения. Афтартодокеты полагали, что человеческая природа Христа обожена до такой степени, что стала единой с божественной, поэтому о её тлении и смерти нельзя говорить как о естественном явлении. Ибо тление и смерть – это исключительно проявления греховного состояния, а Христос чужд всякого греха и несовершенства. В конечном счёте, афтартодокеты пришли к радикальному монофизитскому выводу: человеческое естество Христа с первого момента воплощения было таким же нетленным, как и после воскресения, а единение природ во Христе столь тесно, что нужно говорить о Его «единой сущности и едином свойстве, и поэтому “и самую слезу Христа должно называть нетленною и божественною, и плюновение Его – божественным”». Через представление афтартодокетов о нетленности тела Христова не только последовательно развивалась монофизитская доктрина, но и создавалась новая антропология, согласно которой естественные, неукоризненные страсти имеют отношение лишь к повреждённому грехом человеческому естеству. Василий Васильевич Болотов, анализируя заблуждения афтартодокетов, указывал на их непонимание того, что «о первозданном человеке нельзя сказать, что он не нуждался в питании и не подлежал усталости; так что тот момент, который юлианисты вслед за Филоксеном понимают как наказание за грех, имеет значение лишь количественного, а не качественного отличия. Поэтому мы и можем без затруднения признать естественность этих неукоризненных страстей в человечестве Христовом». Своей антропологией афтартодокеты отрицали тождество человеческой природы Господа с естеством всех людей. Краткий итог полемики с афтартодокетами подвёл Иоанн Дамаскин: «Если бы оно (тело Господа) было нетленно, то не было бы одинаково с нашей сущностью, и в таком случае то, о чём говорит Евангелие как о совершившемся, – алкание, жажда, гвозди, прободение ребра, смерть, – совершилось бы лишь призрачно, а не в действительности. Если же всё это совершилось призрачно, то и тайна домостроительства нашего спасения является лишь ложью и представлением на сцене, и Господь призрачно, а не поистине соделался человеком, и мы спасены призрачно, а не в действительности».