В 1944 г. почти все члены среднеазиатской монашеской общины вышли на открытое служение, а архимандрит Гурий был назначен наместником Троице-Сергиевой лавры – первым после её открытия. Исследователям известно и о других монашеских общинах, изначально создаваемых как подпольные. Так, в 1923 г. в Москве при храме бывшего Высокопетровского монастыря возникла монашеская община, руководителями которой стали несколько духовников закрытой Зосимовой пустыни. На рубеже 1920 и 1930 гг. наблюдался рост «аскетического подполья» за счёт воцерковлённой интеллигенции. Численность высокопетровской общины достигала 170-200 человек. Это была крупнейшая из известных в настоящее время тайных монашеских общин. В неё входили как мужчины, так и женщины. Несмотря на репрессии и потерю большинства духовников в середине 1930 гг., община просуществовала до конца 1950 гг., а некоторые её члены дожили до начала XXI в. (см. ст. Игнатия (Пузик)). Насельники и насельницы выявленных тайных монастырей подвергались арестам и ссылкам. После окончания сроков заключения многие из них возрождали свои общины, поэтому традиции закрытых обителей не были прерваны. Переход тех или иных церковных общин в катакомбное движение был сложным и разновременным, хотя и взаимосвязанным процессом. После принятия в январе 1918 г. декрета Совета народных комиссаров (СНК) РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» церковные институты оказались в разном правовом положении. Определёнными юридическими правами пользовались регистрируемые в местных органах власти низовые религиозные общины – приходы. Епархиальные органы церковного управления вначале признавались властями как «частные учреждения», без прав юридического лица, но позднее они были лишены и этого статуса. Центральное церковное управление (патриарх и Синод) не получили никакого государственного признания и регистрации. Однако в первые послереволюционные годы формальное отсутствие законного статуса у высшей и епархиальной церковной власти не имело значительных последствий, их деятельность была вполне открытой. С 1922 г., когда была начата кампания по изъятию церковных ценностей, а обновленцы при поддержке государственных органов пытались захватить высшую церковную власть, отсутствие легального статуса у высших и епархиальных структур православной церкви приобрело особое значение. Советские власти настаивали на том, что органы центрального и епархиального управления патриаршей церкви не имеют должной регистрации и, следовательно, являются незаконными. При этом обновленческое Высшее церковное управление было беспрепятственно зарегистрировано. Сразу получил официальную регистрацию и Временный высший церковный совет, который появился после организованного ОГПУ в 1925 г. григорианского раскола. Обвинение в «незаконной деятельности», например, в организации епархиальной канцелярии, часто служило поводом для высылки архиереев за пределы епархии. Отсутствие регистрации в государственных органах создавало всё более серьёзные проблемы для церкви. Это делало получение официального статуса желательным для многих церковных деятелей, что использовалось органами государственной власти для давления на православных иерархов с целью добиться от них определённых уступок.