В сборнике «Нежная тайна», интимно-лирическом, В.И. Иванов опробует опрощение поэтики, просветление и «умирение» стиля; эта художественная установка закрепляется, превращается в устойчивую стилеобразующую характеристику его позднего творчества, проходящего через фазу молчания (осознаваемого как годы покаяния – 1920–1930 гг.) и завершающегося предельно (для В.И. Иванова) строгой, немногословной, смиренной лирикой «Римского дневника 1944 г.» (опубликован посмертно в книге В.И. Иванова «Свет вечерний», 1962 г.). В литературной среде Санкт-Петербурга В.И. Иванов ощущал себя с начала 1910 гг. всё более одиноким (положение усугубилось тем, что многие с осуждением восприняли его женитьбу на падчерице, лично оскорбительным для В.И. Иванова было поведение в этой связи его близкого друга М.А. Кузмина). В 1912 г. Ивановы уехали за границу (Франция, Рим); В.К. Иванова-Шварсалон ждала ребёнка, а осенью 1913 г., после возвращения, они поселились в Москве. Переселение в Москву, несомненно, объясняется также духовной эволюцией В.И. Иванова: ближайшей средой для него становится круг мыслителей, объединённых издательством Маргариты Кирилловны Морозовой (Мамонтовой) «Путь», – Владимир Францевич Эрн, Сергей Николаевич Булгаков, Павел Александрович Флоренский, Михаил Осипович Гершензон, Николай Александрович Бердяев и др. (особняком стоит его тесная дружба в эти годы с композитором Александром Николаевичем Скрябиным). В.И. Иванов постоянно печатается в журнале Петра Борисовича Струве «Русская мысль». Много работает для издательства Михаила и Сергея Сабашниковых: переводит для него Алкея и Сафо (М., 1914 г.), Петрарку (М., 1915 г.), Эсхила (перевод не завершён, при жизни В.И. Иванов издал незначительные фрагменты; «Орестея» опубликовано без подписи автора в книге «Греческая трагедия». М., 1950 г.). В.И. Иванов сыграл выдающуюся роль в становлении русской переводческой школы; дело не в количестве и даже не в качестве его переводов, зачастую спорных; во многом к его авторитету апеллируют теория и практика эквиметрического перевода, прежде всего, античных стихотворных памятников, а затем и стихотворных произведений на новых языках. Если в статьях 1904–1909 гг. доминирует проблема общественного и религиозного самоопределения личности, то в позднейших работах В.И. Иванова («Борозды и межи: Опыты эстетические и критические». М., 1916 г.), как и в лирике, на первый план выходит проблема единства человеческого рода, человека, неизбывно связанного со множеством других «Я», с обществом. Теория символического искусства разрабатывается как учение о судьбах общенациональных, общенародных. Закономерности общенародного искусства В.И. Иванов пытается открыть в наследии Фёдора Михайловича Достоевского, Льва Николаевича Толстого, Владимира Сергеевича Соловьёва. В ещё большей мере это относится к книге «Родное и вселенское», составленной из публицистики военных лет (М., 1917 г.; на обл. 1918 г.) и целиком посвящённой рассмотрению «судеб вселенских» («Родное и вселенское»), «угадываемых» в событиях войны и революции. Падение царской власти представлялось В.И. Иванову закономерным и необходимым, ибо «ветхое самодержавие» давно превратилось в «династическую диктатуру»; В.И. Иванов пишет в апреле 1917 г. «Гимн Новой России» («Мир на земле, на святой Руси воля!..»).