Лозунги новых постсимволистских школ сознавались направленными не только против символизма в целом, но и против теорий и поэтической практики В.И. Иванова, в первую очередь. «Бунт» акмеистов был взрывом изнутри ивановской «поэтической академии», экспроприацией журнала «Аполлон» у «старшей редакции» с В.И. Ивановым во главе. При этом единогласно высокую оценку получили книги стихов В.И. Иванова «Cor ardens» (М., 1911 г.; книга стала складываться в 1906 г., циклы памяти Л.Д. Зиновьевой-Аннибал резко увеличили её объём и изменили композицию) и «Нежная тайна» (СПб., 1912 г.). Творческое развитие В.И. Иванова отличалось внутренней логикой, последовательностью и устойчивостью оснований поэтической системы и определяющих её духовных координат. Чёткая периодизация его поэтического развития для исследователей затруднительна; более очевидна смена периодов жизненного и духовного пути В.И. Иванова, запечатлевающихся в том числе и в изменении функций В.И. Иванова (поэта, критика и публициста, учёного и мыслителя) в русской культуре. Детство, отрочество и юность находят продолжение в затяжной фазе духовного созревания и «келейного» (по выражению В.И. Иванова) становления – до начала 1900 гг. Затем, до начала 1910 гг., В.И. Иванов оказывается одним из наиболее влиятельных деятелей литературного обновления в России, которое прошло под знаком утверждения символизма. В поэтическом плане эти два больших периода отражены в трёх первых книгах В.И. Иванова, но между «Cor ardens» и «Нежной тайной» проходит водораздел. В «Кормчих звёздах» отчётливо видна работа по усвоению русской и мировой поэтической традиции – настолько интенсивная, что при анализе стихотворений этой книги почти всегда речь идёт не о заимствованиях, но о сознательном претворении наследия, которое разрешается созданием качественно нового поэтического мира. Наиболее общая особенность первых трёх книг – предельная напряжённость художественной ткани, от ритмики и фоники вплоть до центрального образа – лирического «Я». Напряжение вызывается резким сведением разноприродных элементов: высокой славянизированной лексики и синтаксиса – с просторечием, редких и экзотических размеров – с тривиальным фоном читательского ожидания, античной мифологии (взятой к тому же в малоизвестных вариантах) – с антиклассицистской и прозаизирующей инерцией русского литературного процесса. Сквозная образность поэтического текста имеет героическую окраску – в ивановском пантеоне понятую сквозь романтические предания (Микеланджело Буонаротти, Людвиг Ван Бетховен); одна из ведущих тем – «правое» богоборчество, познание Бога в волевом усилии; другая – титаническая жизнеутверждающая и жизнестроительная страсть. В центре мира первых книг В.И. Иванова – «Я», сознающее недостаточность, ущербность уединённого существования, в борьбе с роком, с собой, с миром ищущее воссоединения с полнотой мировой жизни и обретающее её в откровении чужого «Я»  – «Ты». В 1910 гг. на первый план в лирике В.И. Иванова выходят метафизические и богословские темы судеб человечества (мелопея «Человек», 1915–1919 гг., П., 1939 г.), России, истории. Самопознание «Я» сосредоточивается на уяснении своей провиденциальной и благодатной укоренённости в судьбах родовых (поэма «Младенчество», 1913–1918 гг., Пб., 1918 г.; написана во многом в отрицание «Возмездия» А.А. Блока с его мифологией возмездия отцам в детях).