То же самое Адельхайд Лангманн из монастыря Энгельталь (около Нюрнберга), сократившая свою молитву до одного слова «Иисусе» и просившая: «Господи, начертай имя Твоё в моём сердце, да не сотрётся оно (из него) никогда». (Ср. у М. Экхарта: «В нас должно быть начертано имя Божье. Мы должны носить в себе образ Божий. И его свет нам должен светить».) Генрих Сузо понял, как то и было заведено у радикально настроенных харизматиков, завет своего учителя совершенно буквально. Острым грифелем он выцарапал у себя на груди «ИХ» (инициалы имени Иисус Христос). Немецкая мистика позднего Средневековья (прежде всего, женская, но также и мистика мастеров) представляла собой культурную среду, в которой достигла небывалого расцвета практика «тайной молитвы» (oratio furtiva): краткой и имеющей устойчивый, формульный характер. Поскольку она произносилась разом и соотносилась с дыханием, она часто называлась также «метательной молитвой», «молитвой, предназначенной для метания» (oratio jaculatoria). Это был ближайший аналог молитвы, известной на православном Востоке как «монологическая», «однословная». Знакомая же Григорию Паламе исихастская редакция Иисусовой молитвы на средневековом Западе известна не была. Справедливости ради исследователи замечают, что oratio furtiva пользовалась известностью уже задолго до немецких мистиков. Так, на необходимость постоянного молитвенного делания (с отсылкой к 1 Фес. 5:17: «Непрестанно молитесь»; к практике египетских монахов) и на удобство кратких молитвословий указывал ещё Августин Блаженный в Послании 130 (к Пробе). В небольшом сочинении «Opusculum secundum. De psalmorum usu liber» Алкуина (около 735 – 804 гг.), советника Карла Великого «Abbreviatio furtivæ orationis, quid sit satis congruum orare», есть пространный перечень молитвенных формул, удобных и рекомендованных для многократного повторения («Kyrie eleison», «Propter nomen tuum, Domine», «Te Deum laudamus», «Te decet laus», «Firmamentum meum et refugium meum et dux meus esto, Domine Deus meus» etc.). Краткими молитвами пользовались, согласно Житию, Адальберт Пражский и доминиканцы, «братья проповедники», во время разъездов. Многовековую практику чтения краткой молитвы обобщил Фома Аквинский. Итак, согласно наблюдениям М.Ю. Реутина, древняя oratio furtiva (oratio jaculatoria) была представлена в Центральной и Южной Германии XIII–XIV вв. в виде почитания имени Иисус и его многократного, до тысячи раз и больше, повторения. Практика этой молитвы нашла особое распространение внутри мистической традиции, основанной Бернардом Клервоским. Главным документом этой традиции были «Проповеди на Песнь Песней» Бернарда, получившие распространение не столько сами по себе, сколько через немецкие сборники «Сад духовных сердец» (Geistlicher Herzen Bavngart) и «Св.-Георгенский проповедник» (St. Georgener Prediger). В богословском плане особенное значение имеет сопоставление учений Григория Паламы и Майстера Экхарта, задуманное и начатое Владимиром Николаевичем Лосским и продолженное М.Ю. Реутиным (связующим звеном в этом сопоставлении выступают «Ареопагитики»). Рейнской мистике посвящён целиком 51-й выпуск журнала «Символ», 2007 г. Исследователи также учитывают, что исихазм в первом значении термина не менее свойственен и западной монашеской традиции (лучший обзор её принадлежит А. де Вогюэ; завершив фундаментальную историю в 12 томе западного древнего монашества, А. де Вогюэ приступил ко второй части исследования – истории греческого монашества).