В эпоху после вавилонского плена более употребительным стала форма «Яхве спасает»: именно в такой форме это имя получил Христос. Однако в Септуагинте (LXX) оба имени воспринимаются как абсолютно идентичные по звучанию и по значению. Это дало повод христианским авторам (апостолу Варнаве, мученику Иустину Философу, Клименту Александрийскому, Оригену, Кириллу Александрийскому и др.; на Западе – Тертуллиану, Лактанцию и др.) к созданию типологических построений относительно имени Иисуса Навина. Хотя мученик Иустин не знал еврейской Библии, он предлагал такое понимание богословия имени, которое весьма близко к ветхозаветному. Это объясняется тем, что он был знаком с сочинениями Филона Александрийского, который первым применил характерный для александрийской традиции аллегорический метод истолкования к библейским текстам. В аллегорическом методе большое внимание уделялось толкованию имен; таким образом, александрийская экзегеза, хотя имела небиблейские корни, исходила из того же понимания имени, что и Библия: имя в ней воспринималось не как нечто добавленное к его носителю, а как таинственный символ, имеющий бытийную связь с тем, кого он означает. Согласно Иустину, таинственное имя Бога, открытое Моисею (т.е. имя Яхве) было не чем иным, как именем Иисус, потому и имя Иисус в применении к сыну Навину толкуется им как имеющее глубокий прообразовательный смысл: «В книге Исхода Моисей таинственно возвестил..., что имя Самого Бога, которое, по его словам, не было открыто ни Аврааму, ни Исааку, ни Иакову, было Иисус… Кто ввёл отцов наших в землю? Вникните, наконец, что это был за муж, названный именем Иисус, а прежде именовавшийся Авсеем. Если вы обратите на это внимание, то поймёте, что имя Того, Который говорил Моисею «имя Моё на нём», было Иисус». Обращаясь к еврейскому обычаю перемены имён, Иустин усматривал в нём особый смысл: имя Иисус, данное сыну Навину, прообразовательно указывало на Иисуса Христа. Вспоминая библейский рассказ о битве израильтян с амаликитянами (Исх. 17:9–13), Иустин усматривал таинственный смысл в том, что войско израильтян в этой битве возглавлял Иисус Навин, а Моисей в это время воздевал руки; Моисей с распростёртыми руками являет собой образ креста Господня, а Иисус, сын Навин, символизирует силу имени Иисуса Христа. Развивая ту же типологию, Иустин говорил о прообразовательном значении имени Авсий, которое в случае с сыном Навина было заменено на Иисус. Авсий – имя человека, на чьём поле оказался ковчег завета, когда филистимляне (у Иустина «азотяне») поставили его на колесницу, запряжённую коровами (1 Цар. 6:7–14). Как считал Иустин, колесница была в данном случае движима могущественным именем Иисуса, так же как этим именем народ израильский был введён в землю обетованную.