В XVIII в. в Германии выходили грамматики древнееврейского языка (В. Шрёдер. 1766 г.; Гецель. 1776 г.; Фатер. 1797 г.). Популярные семитологические идеи Шультенса были отражены в грамматике Шрёдера, вытеснившей грамматику Данца. Грамматика (1813 г.) и словарь (1834 г.) В. Гезениуса выдержали несколько десятков изданий и остались, хотя и в переработанном виде (Э. Кауч. 1878 г.), до настоящего времени авторитетными пособиями. В руководстве по древнееврейскому языку (1817 г.) Гезениус дал краткое описание всех известных тогда семитических языков, а также основных исторических разновидностей древнееврейского языка. В грамматике Г. Эвальда (1828 г.) систематически описаны лингвистические формы и характеристика произношения. В грамматике Ю. Ольсхаузена (1861 г.) появились морфологические новшества: в качестве лексических праформ даны реконструкции на основе арабского языка; уделено внимание истории языка с привлечением материала из других семитских языков. Б. Штаде (1879 г.) попытался объединить достижения и методы Эвальда и Ольсхаузена. Э. Кёниг (1881–1897 гг.) видел свою задачу в том, чтобы перейти от справочника к руководству. В XIX в. в области лексикографии конкуренцию Гезениусу пытались составить Ю. Фюрст (1867 г.), Зигфрид и Штаде (1893 г.). В англоязычном мире распространение получили переводы словарей Гезениуса (Дж.У. Гиббс. 1824 г.; Э. Робинсон. 1836 г.). В 1905 г. вышло 14-е издание словаря Гезениуса, значительно переработанное и дополненное Ф. Булем, а годом позже – новая английская версия его словаря с привлечением большого материала из других семитических языков (Ф. Браун, С.Р. Драйвер, Ч.О. Бриггс. 1906 г.). В начале XX в. гебраистика вышла на новый уровень благодаря археологическим раскопкам (документы на аккадском, финикийском, южноаравийском языках). В конце XIX в. успехов добилось сравнительно-историческое языкознание на материале индоевропейских языков, что отразилось в семитологии работами Т. Нёльдеке, К. Броккельмана (1908–1913 гг.). Первой грамматикой на новом методическом уровне стала работа Г. Бергштрессера (1918–1929 гг.), но полнее всего результаты сравнительной семитологии были использованы в «Исторической грамматике» Г. Бауэра и П. Леандера (1922 г.). Грамматика П. Жоуона (1923 г.), ориентированная в основном на синхронное описание, была призвана заполнить разрыв между фундаментальными трудами и учебными пособиями; в 1991 г. Т. Мураока переиздал ее в дополненном и переработанном виде. В конце XIX в. расширению представлений об истории библейского еврейского языка способствовали достижения метода анализа источников, которые позволили в общих чертах представить основные этапы истории ветхозаветной литературы. Появились исследования языка и стиля отдельных источников Пятикнижия (К.В. Риссель. 1878 г.; Драйвер. 1891 г.; Й. Краутлайн. 1908 г.). Новый импульс историческое изучение библейского еврейского языка получило в работе А. Кропата (1909 г.) о синтаксисе книг Хроник (Паралипоменон). Эпиграфические памятники, обнаруженные в Израиле в 30-х гг. XX в., а также рукописи Мертвого моря существенно дополнили картину истории еврейского языка I тыс. до н.э. Тексты Угарита позволили по-новому взглянуть на многие поэтические разделы Ветхого Завета, которые, по мнению исследователей, вместе с угаритскими и финикийскими принадлежат к единой поэтической традиции (Дауд. 1966–1970 г.; И. Авишур. 1984 г.). Перспективы, открывшиеся благодаря угаритским материалам, обратили внимание исследователей в 60–70-х гг. на язык архаической поэзии Ветхого Завета – Бытие 49, Исход 15, Судей 5 и т.д. (У. Олбрайт. 1945 и 1968 гг.; Д. Робертсон. 1972 г.; Ф.М. Кросс, Д. Фридман. 1975 г.). Значительный вклад в исследование истории языка Ветхого Завета внесли израильские ученые: Э. Кучер (1974 и 1982 гг.) и его ученик А. Гурвиц (1972 и 1982 гг.), а также А. Бен-Давид (1967 г.) и др.