Лингвистический анализ памятников новгородского летописания выявил моменты смены пополнявших эту летопись авторов (А.А. Гиппиус). Эти моменты в большинстве случаев совпадают со сменами новгородских (архи)епископов, что позволяет исследователям говорить о данном памятнике как о новгородской владычной летописи (впрочем, исследователи не исключают, что первое время, в 1115–1132 гг., патроном летописца был князь). Исследователи допускают, что летописцем архиепископа Нифонта (статьи 1132–1156 гг.) был иеромонах Кирик, а летописцем Новгородского святителя Иоанна (Илии; статьи 1164–1186 гг.), отредактировавшим начальную часть летописи, – священник Герман Воята. Пример пономаря Тимофея (XIII в.) показывает, что один человек, будучи клириком приходской церкви Новгорода, мог заниматься перепиской богослужебных книг на заказ и одновременно исполнять обязанности архиепископского секретаря, пополняя летопись и составляя официальные документы. Исследователи отмечают, что новгородское летописание XII–XIV вв. отличается лаконичностью, вниманием к местным, городским делам (внутренние конфликты, смены посадников и тысяцких, пожары, строительство церквей и др.), а также к природным явлениям. Летописание XIII в. более пространное и литературно обработанное, чем летописание XII и XIV вв. Со второй четверти XIV в. (летописание Василия Калики) новгородская владычная летопись начинает чаще интересоваться событиями за пределами Новгородской земли. Высказывались гипотезы о том, что летописание велось в Новгороде не только в соборном храме Святой Софии, но и в других церквах и монастырях Новгорода и его окрестностей. Однако есть только два примера. Во-первых, это Синодальный список «Новгородской первой летописи», представляющий собой копию владычной летописи, сделанную для Юрьева новгородского мужского монастыря около 1234 г., пополненную по той же владычной летописи около 1330 г., а в 1330– 1352 гг. получившую ряд приписок разными почерками о текущих событиях. Во-вторых, записи в рукописи Студийского устава конца XII в. (Исторический музей), которые представляют собой выписки из владычной летописи, касающиеся Благовещенского на Мячине монастыря. Таким образом, в обоих случаях перед нами не самостоятельные летописи, а копия владычной летописи и выписки из неё, сделанные для нужд конкретных монастырей. С XIII в. летописные записи стали делать в Пскове. В XIV в. псковское летописание приобрело более регулярный характер. Исследователи отмечают, что по содержанию псковские летописи сходны с новгородскими: их отличают деловой стиль, интерес к городским событиям, строительству, природным явлениям, а также к взаимоотношениям Пскова с Ливонским орденом, Новгородом и Литвой. Центром летописания был Троицкий собор. Материалы псковского летописания XIII–XIV вв. сохранились в переработанном виде: в составе псковских сводов с середины XV в., а также в так называемых новгородско-софийских летописях. Летописание Северо-Восточной Руси началось в середины XII в. и отразилось в «Лаврентьевской», «Радзивиловской», «Московско-Академической» летописях, «Летописце Переяславля-Суздальского», «Московском своде» конца XV в. и др. Местом ведения летописи в XII–XIII вв. были Владимир и/или Ростов. Традиционно патронами летописания считаются великие князья Владимирские, однако в последние годы был получен ряд данных о связи летописания с Ростовской епископской кафедрой. Тем не менее, северо-восточное летописание отличается от новгородского, как отмечают исследователи, особым вниманием к деятельности князей, а не к жизни одного из городов. К началу XIII в. относится составление «Владимирского великокняжеского свода», иллюстрации которого предположительно были использованы художниками «Радзивиловской летописи». С конца XIII в. летописание начинается в Твери (отразилось также в заключительных статьях «Лаврентьевской летописи»), а с XIV в. – в Москве (дошло, главным образом, в «Троицкой летописи»).