В памятнике она воплощается в лице Симона Волхва (относительно личности Симона Волхва в настоящее время установлено, что это был действительный исторический лжеучитель, пытавшийся создать род языческого гнозиса на почве самарянского синкретизма). В «Климентинах» отмечается и настоящее его учение (в сказании Никиты и Акилы), но у исследователей есть все основания думать, что тот отрывок, где оно помещается, принадлежит собственно не автору «Климентин», а был взят им из какого-либо более древнего источника. В собственных же частях сочинения он берёт личность Симона Волхва как исторический символ и оспаривает в его лице общие положения гнозиса с преобладающим маркионитским направлением. Так, уже главнейшее догматическое утверждение, которое он защищает согласно обеим редакциям, носит совершенно гностический характер. Это – идея высочайшего непознаваемого Бога в противоположность ограниченному димиургу и Богу иудеев; «Не димиург мира, – говорит Симон Волхв, – есть высочайший Бог, но иной – единый благий и доселе неведомый»; или: «Я утверждаю, что богов много, однако есть единый необъемлемый и никому не ведомый Бог всех этих богов». Всё это – любимые гностические термины и понятия, встречающиеся почти буквально у церковных ересеологов при изложении гностических систем. Точно также и многие другие утверждения Симона Волхва (как, например, учение о происхождении человеческих душ от высочайшего Бога и о пленении их в этот мир демиургом, учение о теле, как темнице души и злом начале, учение о зависимости демиурга в миротворении от высочайшей силы, причём, однако, он, после создания мира, объявил Богом самого себя и проч.) носят явно общегностический характер. На преимущественное же маркионитское направление доктрины Симона Волхва в «Климентинах» указывает, во первых, особенно резкое разделение им благого и праведного Бога и изображение демиурга полным всякой злобы и несовершенств. На основании Писаний Симон Волхв доказывает, что «демиург не имеет предведения, несовершен, ограничен, не благ, подлежит многим тысячам тяжких страстей: зависти, жестокости, мстительности и проч.». В таких резких чертах демиург изображался только у Маркиана и ни в одной другой гностической системе (даже в такой строго дуалистической, как система Сатурнина). Затем на антимаркионитский же характер полемики указывает усиленная защита апостолом против доводов противника апостолического достоинства Двенадцати; такая защита понятна исследователям только в приложении к Маркиану, который, как известно исследователям, истинное апостольское достоинство признавал единственно за апостолом Павлом, а «XII самовидцев Господа» отвергал, как исказителей благовестия Христова. Наконец, к маркианитским же чертам гнозиса в «Климентинах» исследователи относят метод, каким пользуются оба противника при толковании изречений Писания. И мнимый апостол, и лжеучитель одинаково признают только буквальный смысл Писаний. Нет даже намёка на аллегорическое толкование их, хотя оно пользовалось высоким уважением у большинства гностических учителей. Из всей их плеяды один Маркиан был защитником буквального смысла Писаний. Более того: автор «Климентин», по мнению исследователей, был непосредственно знаком с экзегетическими сочинениями Маркиановой школы – «Антитезами» и «Силлогизмами» и отчасти пользовался ими (конечно, со своей точки зрения).