В ответ на несохранившееся письмо священника П.А. Флоренского (предположительно середина июля 1913 г.) с просьбой «разъяснить» некоторые положения учения Н.Ф. Фёдорова В.А. Кожевников писал ему: «Дело в том, что едва ли есть возможность произвести удовлетворительное уравнение между личною религиозностью и православностью Ник. Ф-ча, которые для знавшего его непосредственно – несомненный факт, и степенью религиозности и православности его доктрины... Переоценка естественных средств спасения человечества (самим человечеством) и недооценка значения средств благодатных в учении Н. Ф-ча для меня очевидна, не только в изданном, но и в неизданном и в неписаном, а также и в том, что сквозило в беседах с ним. Он не сознавал сам, каким минимумом Благодати обходился он и на что сводил и этот минимум. Но именно потому, что он этого не сознавал и не видел опасностей, отсюда вытекающих, он и ограничился в писаном тем, что есть, и не ставил дальнейших вопросов об отношении своего всечеловеческого дела к делу божественному. Если же признать, что всё существенное, свойственное Н. Ф-чу, уже высказано им, тогда это учение не для Вас одного, но и для меня неприемлемо и окажется в противоречии непримиримом с учением Церкви». В спорах об имяславии, получивших в начале ХХ в. широкое распространение в церковной среде, В.А. Кожевников придерживался позиции священника П.А. Флоренского. В письме Ф.Д. Самарину от 22 февраля 1913 г. В.А. Кожевников писал: «Как бы ни казалась по первому взгляду опасна формула, отождествляющая имя Христово с энергиею Его сущности, – при более углублённом рассмотрении вопроса приходится признать, что противоположное этому убеждение поведёт к опаснейшим следствиям относительно учения о таинствах, об иконах и молитве: рационалистический уклон в индивидуально-протестантском духе будет тогда неизбежен. Вот почему мы здесь (т.е. Мих[аил] Ал[ександрович] (Новосёлов), Булгаков, Флоренский, Ф[ёдор] К[онстантинович] Андреев и я) держим сторону «имеславия» против «имеборчества»». В 1912 г., когда возник вопрос о возможности присвоения В.А. Кожевникову почётного звания члена Московской духовной академии, священник П.А. Флоренский, высоко оценивая научную деятельность и исключительно высокие нравственные качества В.А. Кожевникова, убеждал его согласиться с этим предложением и просил подготовить необходимый для избрания список его научных работ. В письме от 19 марта 1912 г. священник П.А. Флоренский писал: «...Ваше отношение к Академии положительно необходимо для нас, для церковной науки, и мне было бы тяжело видеть в Вас непонимание или несознание этой важности».