Человек бежит в мир, чтобы спрятаться от смерти, он стремится достичь состояния, в котором ему не приходится думать о смерти. Но в бытийной структуре человека содержится и возможность подлинного («собственного») существования: если бы подлинное существование не было структурной возможностью, то нельзя было бы говорить и о неподлинном существовании. Человек способен принять решение в пользу подлинного существования, т.е. сознательно принять неизбежность смерти и ничтожность и бессмысленность своей жизни, – осознать свою ограниченность «фактичностью» (Faktizität) и свою жизнь – как «бытие-к-смерти» (das Sein zum Tode). Тогда человеку незачем обманывать себя и не от чего прятаться: он принимает неизбежное и живёт с ним. Для Р.К. Бультмана хайдеггеровский анализ важен, главным образом, потому, что он допускает возможность перехода от неподлинного существования к подлинному. Р.К. Бультман определяет «подлинное» и «неподлинное» в свете учения о спасении через Христа и вводит представление о Боге как о Том, Кто делает переход к подлинному существованию возможным. Он перенимает у М. Хайдеггера идею о решении человека как о необходимом (но, по мнению Р.К. Бультмана, недостаточном) условии перехода к подлинному существованию. Для Р.К. Бультмана подлинное существование (или «самопонимание веры») достигается в решении человека, принимаемом в ответ на обращённую к нему керигму о Распятом и Воскресшем, – это слово человек осознаёт как слово Бога (речь идёт о постоянно возобновляющемся контакте по аналогии с отношениями между людьми, которые развиваются лишь в общении). Таким образом, содержание понятия «подлинное существование» у Р.К. Бультмана отлично от хайдеггеровского. Р.К. Бультман «подлинным» считает жизнь в вере, имеющую для него эсхатологическое измерение. Верующий в слово «керигма» перестаёт отождествлять себя с миром, он живёт для будущего, которое воспринимается им как дар Бога. Там, где у М. Хайдеггера решимость принять неизбежность смерти, у Р.К. Бультмана – призыв к вере и ответная решимость избрать будущее, т.е. экзистенциалистский вариант христианской сотериологии, учения о спасении человечества в «событии Христа». Разрабатывая экзистенциальную интерпретацию Нового Завета, Р.К. Бультман осознавал опасность, которая стоит перед богословием: возможна полная утрата христианской идентичности, когда окажется, что выраженное в Новом Завете понимание бытия «в сущности представляет собой то естественное понимание человеческого бытия, которое проясняется философией», что с появлением экзистенциальной философии богословие утратило смысл. И здесь Р.К. Бультман нашёл выход в самой христианской традиции. Он рассуждал так: Новый Завет утверждает, что человек не в состоянии достичь подлинного существования собственными усилиями, помимо откровения Бога во Христе. Но, по мысли Р.К. Бультмана, Новый Завет не может доказать истинность этого утверждения, так же как философия не в состоянии доказать, что человек способен сам пробиться к подлинному существованию, о возможности которого он знает. Используя терминологию М. Хайдеггера, Р.К. Бультман писал, что подлинное существование, будучи онтологической возможностью для человека (т.е. структурным элементом его бытия), не есть его онтическая возможность (т.е. возможность, которая реально присутствует в его жизни).