До середины XVI в. на Руси (как и в Византии) не было препятствий для приобретения церковью земельных владений по завещаниям на помин души, через княжеские пожалования, через дарственные и через покупку. Вопрос о правомерности церковного землевладения был поднят в конце XV в. Нилом Сорским и другими нестяжателями в полемике с Иосифом Волоцким и его последователями – иосифлянами. Московским Собором 1503 г. общецерковной была признана позиция преподобного Иосифа Волоцкого, отстаивавшего имущественные права церкви. Стоглавый Собор подтвердил правомерность церковного землевладения, однако по инициативе царя Ивана IV Васильевича Собор запретил архиерейским домам, монастырям и приходским церквам впредь увеличивать земельные владения без дозволения государя. На Соборе 1580 г. было принято решение, запрещавшее церкви получать в качестве вклада земли. В XVII в. правительство приняло меры к тому, чтобы изъять церковные вотчины из заведования церковных учреждений. На основании «Соборного уложения» 1649 г. царя Алексея Михайловича был образован Монастырский приказ не только для рассмотрения судебных гражданских дел, касающихся церковных людей, но и для распоряжения сбором доходов с церковных вотчин. Вследствие этого до середины XVIII в. церковные земли, юридически оставаясь в собственности церковных учреждений, главным образом, монастырей и архиерейских домов, на деле находились в распоряжении светских правительственных учреждений, и лишь часть от их доходов шла на церковные нужды, а остальное – в государственную казну. В начале царствования Екатерины II Алексеевны наступил коренной перелом в имущественных правах монастырей и архиерейских домов. 26 февраля 1764 г. вышел именной Указ императрицы Сенату «О разделении духовных имений и о сборе со всех архиерейских, монастырских и других церковных крестьян с каждой души по 1 рублю 50 копеек, с приложением Манифеста о подведомстве всех архиерейских и монастырских крестьян Коллегии экономии, и штатов по духовной части» («Полное собрание законов Российской империи», том 16). Указ проводил черту под многовековым спором о монастырских вотчинах и окончательно упразднял право церковных учреждений на владение и управление населёнными землями, которые передавались подчинённой Сенату Коллегии экономии, восстановленной через полтора года после её упразднения самой же Екатериной II. «Понеже в Камер-Коллежской ведомости, – разъяснялось в Манифесте, – по последней ревизии оказалось всех архиерейских, монастырских и церковных крестьян 910 866 душ, и управление столь великого числа деревень духовными, часто переменяющимися властями, происходило тем самим домам архиерейским и монастырским тягостное, а временем, или за расхищением служками, или и за незнанием прямого хозяйства деревенского, безпорядочное и самим крестьянам разорительное, сверх же того многие епархии, монастыри, соборы и белое священство так были неуравнены, что одни перед другими имели весьма малые доходы, а другие и никаких не имели: то Мы, учредя Коллегию экономии, повелеваем от сего времени принять ей все оные вотчины, со всеми казёнными в них наличностями, под свое ведение и управление» («Полное собрание законов Российской империи», том 16).