Ввиду такого исключительного значения, придаваемого протоиереем Сергием Булгаковым имени Божию, он отрицает всякое имяборчество, всякую попытку сведения имени Божия к сфере человеческой субъективности. В имяборчестве, говорит он, «мы имеем дело с религиозным нечувствием, слепотой, для которой по тем или иным причинам недоступно ощущение света. Здесь, хотя и остаётся в лексиконе, заимствованное из общего словесного богатства, слово для обозначения Божества, но, строго говоря, отсутствует имя Божие, есть только звук, кличка, совершенно во вкусе имяборцев, религиозная пустота, одна звуковая шелуха без зерна». Именно в силу того, что при имяборческом понимании имени Божия из этого имени изымается содержимое и остаётся только оболочка, имяборчество воспринимается протоиереем Сергием Булгаковым как «враждебная хула и богоборство». Касаясь философского понимания имени Божия у Аристотеля, Спинозы и Гегеля, протоиерей Сергий Булгаков подчёркивал, что тенденция у этих философов к противопоставлению имени Божия идее Божьей обусловлена общим строем их мышления и их подходом к богопознанию: философский разум встречается с Богом «лишь как с предметом мысли на поле мысли», а потому в конечном счёте идея Бога для него – лишь одна из идей, качественно не отличающаяся от других идей, рождённых человеческим сознанием. Такой подход неизбежно несёт в себе ограниченность и психологизм. Только личная встреча с Богом может привести философа к такому пониманию, при котором он начинает воспринимать Бога «не только как свою идею и проблему мысли, но как сущность живую, действенную, и для него имя Божие всё более становится не субъективно только, но и объективно силою Божиею». Всё это приводит протоиерея Сергия Булгакова к утверждению о радикальной, онтологической противоположности имени Божия любой человеческой идее. Имя Божие есть проекция трансцендентного на имманентное, но в богооткровенной религии трансцендентность Бога не воспринимается как отдалённость, бездейственность, абстрактность Божества. Напротив, в религии Ветхого Завета мы имеем дело с Богом живым и действенным, с Богом, являющим Себя в энергиях и силах, а потому и имя Божие не есть лишь абстрактное понятие: «Имя Божие есть не только познавательное, теоретическое суждение, но оно есть и средство молитвенного призывания Божия, оно есть лествица, соединяющая небо и землю: человек обращается, призывает, а Бог слышит в этом призыве Своё Имя. В этом сила, святость, тайна и трепетный ужас Имени Божия, ибо, призывая Его, мы являемся в предстоянии Божества, мы уже имеем Его в самом Имени, мы создаём звуковую Его икону… Если бы божество было нашей прихотью и иллюзией, то тогда было бы бессильно имя его».