Положение государевых певчих дьяков в обществе было привилегированным. В Уложении 1649 г. в особых статьях об охране чести разных «чинов» людей это положение закреплялось и поддерживалось: «за бесчестье» государевых певчих дьяков виновным полагалось «платити» штраф в размере их денежных окладов. Нередко государевы певчие дьяки были владельцами холопов. В 1638 г. во дворах Ивана Ищеина, Ивана Никифорова, Романа Леонтьева проживало по «человеку», выполнявшему определённые дворовые обязанности, в том числе и совместные с хозяином в случае обороны города. Сравнение положения государевых певчих дьяков с положением патриарших певцов показывает, что государевы имели преимущества в правовом отношении, им выдавались большие оклады и устанавливались более разнообразные виды жалованья. В случаях, когда оба хора должны были петь вместе, государевы певцы занимали более почётное место (в храме – правый клирос), нежели патриаршие. В условиях средневекового этикета это указывало и на соотношение между ними в общественном положении. Поскольку пели, главным образом, в храмах, при поступлении на службу все проходили обряд посвящения. Например, для начинающих певчих патриаршего хора (подьяков) такой обряд совершался патриархом в присутствии царя. Однако певцов главных хоров России не следует относить к духовному сословию, поскольку данные о государевых певчих дьяках (профессиональная деятельность, принципы комплектования, система окладов, правовое положение) характеризуют их как придворных служилых людей. Это позволяло им, выбывая из хоров, поступать на должности думных и приказных дьяков, подьячих и т.д. Свидетельством общей близости сословного и служебного положения всех певчих главных российских хоров является перевод певцов из одного хора в другой. В марте 1632 г. из государева хора в патриарший был переведён Первый Юрьев, а с сентября 1636 г. он вновь служил в царском хоре. Государевыми певчими дьяками становились и патриаршие подьяки, например, Василий Матвеев (1683 г.), Михаил Колмогорец (1690 г.) и др. При царском дворе существовали особые «певческие палаты», в которых певцы отдыхали, писали «казённые певческие переводы», а также получали «корм и питьё». До совершеннолетия и вступления в брак певчие проживали в семьях своих отцов. Если певчие набирались из отдалённых от столицы мест, то им иногда разрешалось навестить родственников. Так, в январе 1673 г. двум станицам молодых дьяков было позволено съездить к родне в Новгород Великий. Певцы, поступавшие из дальних городов и уже имевшие собственные семьи, после зачисления на службу сразу перевозили семейства в Москву. Андрей Нижегородец в январе 1691 г. ездил «по жену свою и по детей» в Нижний Новгород; ему дали около 4 руб. на дорогу и на оплату 6-7 подвод. На протяжении службы певчие нередко вынуждены были прибегать к казённой помощи в связи с различными семейными событиями. Так, к свадьбе Игнатию Минину в январе 1675 г. было дано 10 руб., в 1672 г. Савве Архипову «сыну ево на крестины» было отпущено ведро вина, в 1661 г. овдовевшей сестре Андрея Анисимова по просьбе брата было пожаловано семь четвертей ржи, в октябре 1665 г. Никите Нестерову на похороны отца было дано 10 руб., в марте 1674 г. Владимир Голутвин просил дать ему сукно на однорядку, т.к. «ограбили ево воры». Дворы певцов располагались в различных районах Москвы, причём в большинстве своём неподалёку от Кремля. Для государевых певчих дьяков обычно предназначались казённые дворы (на время службы), находившиеся в ведении Тайного или реже Казённого приказа. Дворы покупались у служилых людей, в том числе у бывших государевых певчих дьяков, если были построены за их счёт.