Пример такого восприятия описан в диалоге «Октавий» римского адвоката Марка Минуция Феликса (около 200 г.). Автор вкладывает в уста своего собеседника Цецилия суждения, которые выражали наиболее распространённые взгляды римлян на христиан: «Из самых низших подонков собрались там невежды и легковерные женщины, которые из-за подверженности чужому влиянию, свойственной их полу, и без того попадаются на любую удочку: они образуют общую банду заговорщиков, которая братается не только при празднествах с постом и недостойной человека пищей, но и в преступлениях, подозрительное, светобоязненное общество, немое на людях и болтливое по углам; они пренебрегают храмами, как будто они могильщики, плюют перед изображениями богов, высмеивают священные жертвоприношения; глядят свысока (можно ли вообще об этом упоминать?), с сожалением на наших жрецов; сами полуголые, они презирают должности и звания. О невообразимая глупость, о безграничная наглость! Они считают нынешние пытки ничем, потому что боятся неизвестных будущих, потому что боятся умереть после смерти, а сейчас умереть не боятся. Ложная надежда на воскрешение утешает их и лишает всякого страха». Со своей стороны, многие христиане были не менее предвзятыми по отношению к ценностям античной культуры. Писатель-апологет Татиан (II в.) крайне презрительно отзывался об античной философии, науке и литературе: «Ваше (т.е. языческое) красноречие есть не что иное, как орудие неправды, ваша поэзия воспевает только ссоры и любовные проделки богов на пагубу людей, глупцы и льстецы были все ваши философы». Негативным было отношение христиан и к античному театру, который Тертуллиан и Луций Целий Фирмиан Лактанций (около 250 – около 325 гг.) объявляли нечестивым святилищем Венеры и Вакха. Многие христиане считали невозможным учиться музыке, живописи, содержать школы, поскольку на занятиях в них так или иначе звучали имена и символы языческого происхождения. Как бы обобщая противостояние христианства и античной цивилизации, Тертуллиан провозглашал: «Язычники и христиане чужды друг другу во всём». Традиционно для первых трёх веков существования церкви исследователи насчитывают десять гонений, находя аналогию с десятью казнями египетскими или десятью рогами апокалиптического зверя (Исх. 7–12; Откр. 12:3; 13:1; 17:3, 7:12, 16), и относят к правлению императоров Нерона, Домициана, Траяна, Марка Аврелия, Септимия Севера, Максимина Фракийца, Деция, Валериана, Аврелиана и Диоклетиана. Такой подсчёт, вероятно, впервые был сделан церковным писателем рубежа IV и V вв. Сульпицием Севером. В действительности эта цифра не имеет под собой твёрдой исторической почвы, поскольку число гонений, случившихся в этот период, «можно насчитать и больше, и меньше» (Болотов В.В. Собрание трудов. Т. 3). Сам Христос, согласно Евангелиям, ещё во время земного служения предсказывал Своим ученикам грядущие гонения, когда их «будут отдавать в судилища и в синагогах будут бить» и «поведут к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками» (Мф. 10:17–18), а Его последователи воспроизведут и сам образ Его Страданий («Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься» – Мк. 10:39; Мф. 20:23; Мк. 14:24 и Мф. 26:28). Христианская община, едва возникнув в Иерусалиме, испытала справедливость слов Спасителя. Первыми гонителями христиан оказались их соплеменники и бывшие единоверцы – иудеи. Уже с середины 30 гг. I в. открывается список христианских мучеников: около 35 г. толпой «ревнителей о законе» был до смерти забит камнями диакон первомученик Стефан (Деян. 6:8–15; 7:1–60). Во время непродолжительного правления иудейского царя Ирода Агриппы (40–44 гг.) был убит брат апостола Иоанна Богослова, апостол Иаков Зеведеев. Другой ученик Христа, апостол Пётр, был подвергнут аресту и лишь чудом избежал казни (Деян. 12:1–3). Около 62 г., после смерти наместника Иудеи Феста и до прибытия его преемника Альбина, по приговору первосвященника Анны Младшего был побит камнями руководитель христианской общины в Иерусалиме брат Христа по плоти, апостол Иаков. Успешное распространение христианства в первые десятилетия существования церкви за пределами Палестины (в еврейской диаспоре, прежде всего, среди эллинизированных иудеев и прозелитов из язычников) встретило серьёзную оппозицию со стороны консервативно настроенных иудеев, не желавших поступиться ни одним пунктом своего традиционного обрядового закона.