Исходя из засвидетельствованных в Священном Писании фактов, говорящих о степени принадлежности Богу и древнего Израиля как общины, и конкретных ветхозаветных праведников (Быт. 4:4, 26; 5:24; 6:8–9; 12:8; 14:18; 17:1–2; Иов. 1:1, 8; Иона 3:5; 4:11), можно предпринимать попытки описания границ ветхозаветной церкви. При этом исследователи признают, что исчерпывающий рациональный критерий в данном случае невозможен. В Новом Завете слово «экклесия» встречается и в изначальном нерелигиозном значении (Деян. 19:32, 39–41), и в ветхозаветном смысле «собрания израильтян» (Деян. 7:38). Однако в остальных случаях этот термин указывает на совершенно новую реальность, созидаемую воплотившимся Сыном Божьим Иисусом Христом (Мф. 16:16–18). Причем «экклесия» может означать церковь и как конкретную общину (Мф. 18:17; Деян. 15:41; Рим. 16:16; 1 Кор. 4:17; 7:17; 14:33; Кол. 4:15), и как вселенское собрание верных (Мф. 16:18; Деян. 20:28; 1 Кор. 12:28; 15:9), и как открывающееся в тварном мире Царство Божье (Еф. 1:22). Идея тождества при одновременном различии этих трёх составляющих новозаветной экклезиологии представляет сложную богословскую задачу, в том числе и при решении вопроса о границе церкви. Новый Завет вполне определённо говорит о единстве и единственности церкви, которые обусловлены её укоренённостью в едином Господе Иисусе Христе. Связь между Христом и Его церковью описывается в образах одного стада и одного пастыря (Ин. 10:16), лозы и произрастающих из неё ветвей (Ин. 15:5). В так называемой первосвященнической молитве Иисус Христос молит Отца: «Соблюди их во имя Твоё, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино...» (Ин. 17:11). Онтологические основания этого единства – неотмирность церкви (Ин. 17:16), её причастность славе Божьей (Ин. 17:22), её пребывание в божественной истине (Ин. 17:17), что тождественно пребыванию в Святом Духе (ср.: Ин. 16:13; 1 Петр. 1:22; 1 Ин. 5:6). Единство церкви связывается с единством Пресвятой Троицы, причём не просто как отвлечённое сопоставление, но в том смысле, что церковное единство проистекает из природного единства Отца и Сына и на этом единстве основывается: «...Как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21). Таким образом, церковное единство рассматривается не как образец (пусть даже самый совершенный) простой человеческой солидарности, но как богоданное свойство, которое неотъемлемо в силу того, что через Христа и во Христе церковь причастна божественному естеству (ср.: 2 Петр. 1:4). Единство и единственность церкви довольно отчётливо выявляются в книге «Деяния святых апостолов», где церковь рассматривается, главным образом, как субъект человеческой истории. Единство апостольской церкви характеризуется рядом существенных признаков, важнейшие из которых – единодушное пребывание верных в истинном учении и их молитвенное и евхаристическое общение. Принятие евангельского благовестия сопрягалось с вступлением в Иерусалимскую апостольскую общину через крещение (Деян. 2:41) и возложение рук (Деян. 8:17). Все уверовавшие «постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах» (Деян. 2:42). Духовное единство христиан выражалось и на социальном уровне: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» (Деян. 4:32; ср.: Деян. 2:44–45).