Это приводит к онтологическому вселенскому сдвигу от раздвоенности к единству и к обезличиванию Божества. Дальнейшая история Бога – это история мира. Христианство Т. Олтайзера отличается радикальным христоцентризмом, ведь именно в распятии Иисуса сталкиваются и изменяются сами реалии Бога, человечества, истории: «В Евангелии от Иоанна есть революционное христианское утверждение – Бог есть любовь… Знать, что Бог это Иисус, значит знать, что сам Бог стал плотью; Бог больше не трансцендентный дух и не Господь Вседержитель, отныне Бог есть любовь». Опыт, который безрелигиозное христианство стремится передать, – ощущение отсутствия Божества, потеря осознания Бога, за которыми стоит то, что американский романист Джеймс Фенимор Купер (1789–1851 гг.) назвал «разводом ума и духа». В качестве литературного явления «смерть Бога» присутствует в творчестве других писателей XIX в., в частности, английского критика, философа и поэта Мэтью Арнолда (1822–1888 гг.), английских писателей Томаса Харди (1840–1928 гг.) и Джорджа Элиота (Мэри Энн Эванс; 1819–1880 гг.). Особая роль в становлении и литературного, и философского направлений течения принадлежит немецкому философу Фридриху Ницше (1844–1900 гг.). Его обращение к теме «смерти Бога» и к тому, что позже в трудах французского философа, драматурга и эссеиста Жан-Поля Сартра (1905–1980 гг.) получило название «экзистенциального опыта европейского общества», создало базу, с которой начинали развитие своих идей многие представители радикальной теологии. Безумец со страниц книги Ф. Ницше объявляет ничего не понимающим людям, что Бога больше нельзя обрести, поскольку Он – умер. «Где Бог?! – воскликнул он. – Я хочу сказать вам это! Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы!» «Бог», о котором говорит Безумец, – это «идея Бога». Говорить о «смерти Бога» в этом смысле значит рассматривать Бога как излишнее субъективное произведение человеческого сознания, и тогда Его смерть означает для человечества необходимость создавать новое основание для нравственности и представления о смысле жизни. Богословские корни безрелигиозного христианства лежат преимущественно в трудах швейцарского теолога Карла Барта (1886–1968 гг.) и немецкого лютеранского пастора Дитриха Бонхёффера (1906–1945 гг.), наметивших пути, по которым пошла радикальная теология. Именно Д. Бонхёффер ввёл термин «безрелигиозное христианство» для обоснования необходимости переосмысления традиционных представлений о сущности, месте и роли христианства в современном («совершеннолетнем») мире. Его фундамент – принципиальное различение религии и веры в Бога как двух мировоззренческих установок, порождающих различные духовные и практические устремления. Безрелигиозное христианство – неоднородное течение, поскольку неоднозначными являются понятия «религия» и «вера», а христианства как общего понятия давно уже не существует; употребляя понятие «христианство», необходимо уточнять, какое именно. Поэтому сторонники безрелигиозного христианства по-разному трактуют природу и религии, и веры, сходясь в том, что религия является неадекватным выражением отношений между человеком и Богом, и потому от неё следует отказаться в пользу веры. Нам представляется, что основное различие между верой и религией заключается в том, что вера – это чувство (шестое или какое там по счету?), а религия – всё то, что это чувство должно вызывать и поддерживать. Если религия не вызывает ожидаемое чувство, то это означает, что её формы нуждаются в замене. Смерть «идеи Бога» кажется порой странной, но ведь не вызывает отторжения смерть, например, богов доколумбовой Америки. Теология представителей безрелигиозного христианства при всей своей радикальности всё ещё цепляется за прежние идеологические установки и догматы христианства. Так, для К. Барта религия есть создание человека, пытающегося приблизиться к Богу, в то время как в основе веры, по его мнению, лежит противоположно направленное действие – самооткровение Бога человеку.