Однако эти часовни не имели освященных престолов и антиминсов, и в них нельзя было служить литургию. Для причащения рогожские иереи обычно использовали запасные Св. Дары разного происхождения. Постепенно (и нередко тайно) это положение стало меняться. В 1789 г. рогожские старообрядцы добыли на Иргизе старую полотняную церковь и стали раз в год с большими предосторожностями служить в ней литургию, освящая Дары. На Рогожском кладбище благодаря авторитету священника Василия Стефанова установилась практика приема беглых иереев через миропомазание. Поскольку старого, дониконовского, мирра уже не было, Василий в 1777 г. устроил «мирроварение». Полученное таким образом «мирро» вызвало немалое смущение среди приверженцев «старой веры». Действиями рогожских старообрядцев открыто возмутились стародубские дьяконовцы во главе с Михаилом Калмыком, а также настоятель Успенского монастыря близ посада Злынка под Новозыбковом Никодим. Завязалась переписка, в которой приняли участие представители почти всех основных беглопоповских центров страны, главной темой переписки стал вопрос о чиноприеме в старообрядчество беглых попов. Для разрешения споров в 1779 г. в Москве был созван собор («перемазанский»). В результате десяти заседаний, проходивших в жарких дебатах, победила основная ветковская линия последователей Феодосия, настаивавших на приеме через миропомазание, однако сторонники другой точки зрения (приема через отречение от ересей) сохранились в беглопоповщине и после собора. Недовольные решением собора Михаил Калмык и Никодим начали искать возможности получения архиерея для старообрядцев от Русской церкви. В екатерининские времена эта идея нашла некоторую поддержку у графа П.А. Румянцева-Задунайского. Его переговоры с Михаилом и Никодимом стали началом долгого и трудного пути, который в 1801 г. привел к утверждению основ единоверия, отнявшего немало сторонников у беглопоповщины, но отнюдь не означавшего прекращения деятельности ее основных центров. Царствование Александра I было довольно благоприятным для беглопоповцев. 26 марта 1822 г. были Высочайше утверждены правила «О попах и молитвенных домах», в соответствии с которыми старообрядцам разрешалось содержать при своих часовнях беглых священников, не подлежащих суду за уголовные преступления; на этих священников возлагалась обязанность вести метрические книги. Несмотря на то, что правила считались секретными и были разосланы только губернаторам, к концу 1822 г. беглопоповцы знали о правилах и на них ссылались. Однако, как это свойственно старообрядцам, закон вызвал неоднозначное отношение, полемику и, как итог, – разделение и появление лужковского согласия. Жители посада Лужки в Стародубье смутились необходимостью вести метрические книги, поскольку, по их мнению, в нынешние антихристовы времена правильным священством могло быть только тайное и гонимое от властей, иначе оно равносильно «никонианскому» священству. Лужковцы решили держаться своего «тайного» священства, первым представителем которого стал некий поп Иоанн. В дальнейшем лужковцы всех священников, приходивших к ним от других старообрядцев-поповцев, принимали третьим чином, а иереев, пришедших из православной церкви, – вторым. Согласие имело последователей среди донских казаков, на Урале, в Гуслицах (Московская губерния) и в Молдавии. Лужковцы считали грехом носить мундиры, принимать присягу, брать паспорты для путешествий и подписывать бумаги, относившие их к расколу, в моленных надевали одежду, какую носили их предки. Верным этой строгой традиции оставался лишь один священник в Лужках, к которому приезжали наиболее преданные последователи, отчего Лужки назывались Новым Иерусалимом.