Православие удовлетворяет своей «правой» норме именно тем, что совпадает по всему объёму со своим предметом, как он дан фактически и существует независимо. Но таковым является подлинное и первоначальное христианство Спасителя и Его апостолов, и православие по преемству сохраняет и вмещает его, применяя и раскрывая среди разных исторических условий. Получается, что по своему внутреннему упованию православие мыслит себя христианством в его изначальной полноте и неповреждённой целостности. Оно принципиально отграничивается от других христианских исповеданий не как свободной от заблуждений, а собственно в качестве целого по сравнению с частями, которые уже выделяются из него и для оправдания и обеспечения своей автономии вынуждаются настаивать на прямом обособлении с резким оттенением своих отличительных свойств и такой несродности, которая исключает смешение и передачу. По самой своей целостности православие не чувствует к этому внутренней потребности, поскольку носит в себе все части и не имеет ни нужды, ни желания от них дифференцироваться. В том и состоит его специальная природа, что православие всё в себе содержит и внедряется до тесного гармонического единства всех органов церковного тела. Тогда для него бывает нормальной лишь функция внутреннего сплочения всех частей с господством претворяющей центростремительности и с подавлением всяких уклонений и отпаданий. Здесь нет объективной расчленённости, поэтому исследователи не находят её и субъективно (или в самом вероисповедном самоопределении). С этой точки зрения в православии натуральны собственно вероизложения общего характера с откровением своего подлинного апостольского содержания, но ничуть не с раздроблением в нём разных элементов. Ведь целому никогда и нигде не могут противостоять и противопоставляться части, и подобная противительность мыслима только среди них самих или с их стороны по отношению к целому. Они расходятся между собой именно по своей частичности и для оправдания самого выделения из целого типически обособляются от него. В контраст этому целое не имеет ни малейшей причины и внутренней потребности нарочито отличать себя от частей – по самой непосредственной очевидности этого факта для всех зрячих. Целое всегда было раньше частей и всегда остаётся больше их, для чего не нужно никаких доказательств, которых (естественно) и не даётся по собственной инициативе ради своего самоопределения. В данном свойстве заключается источник своеобразного явления, недостаточно понятого и оценённого в западном инославии, которое ищет точных «символических книг» в православия и даже старается помочь ему их собиранием и изданием.  Но в этом кроется большое недоразумение, которое переходит в заблуждение. На самом деле православие не имеет «символических книг» в техническом смысле, и всякие речи подобного рода ведутся лишь крайне условно в приспособительно к конфессиональным западным схемам вопреки природе и истории  православия, которое считается себя правым или подлинным учением Христа во всей первоначальности и неповреждённости. Но тогда какая же может быть у него особая отличительная доктрина, кроме евангельской? И сама православная церковь не употребляет специальных «символических книг», довольствуясь общими традиционными документами вероопределительного характера (это видно при архиерейском посвящении, где хиротонисуемый во свидетельство своего правоверия читает только древнейшие символы). Но ещё решительнее и рельефнее эта черта обнаруживается в «чине православия», поныне совершаемом на литургии в кафедральных соборах в «Неделю православия», т.е. в первое воскресенье Великого поста, в память «торжества православия», совершённого при византийской императрице Феодоре (842–845 гг.). При этом священнослужении лишь отвергаются и осуждаются ложные еретические мнения с молитвой об обращении и спасении заблуждающихся грешников, а исповедание православной веры – древнецерковное вероизложение. Здесь «последование спасительному откровению» Божьему выражается общепринятым Никео-Цареградским Символом веры, и именно по отношению к нему громогласно возглашается: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди». Далее прибавляется: «Ещё же Соборы святых Отец, и их предания и писания Божественному откровению согласная приемлем и утверждаем… Якоже убо пленяющих разум свой в послушание Божественному откровению и подвизающихся за оное ублажаем и восхваляем: тако противящихся сей истине, аще ожидавшему их обращения и раскаяния Господу не раскаяшася, Священному Писанию последующее, и первенствия Церкве преданий держащееся, отлучаем и анафематствуем».