Монастырский приказ, деятельность которого вызывала недовольство и нарекания со стороны духовенства, существовал до Собора 1666–1667 гг., ограничившего его полномочия, и в декабре 1677 г. был упразднён. В целом, русские монастыри и монашество в течение всего Средневековья сочетали «отвержение мира» и служение миру. Главным было духовное служение, то «наполнение Вышнего мирах молитвами святых и праведников», о котором около 1540 г. писал новгородский священник Святой Софии Агафон в предисловии к составленной им пасхалии на восьмую тысячу лет от сотворения мира. Монашеские идеалы оказывали влияние на формирование нравственного облика христианского общества. Социальное служение монастырей заключалось в благотворительности, странноприимстве, устройстве больниц, богаделен, помощи во время голода, кредитовании крестьян, т.е. в организации производственного процесса. В суровые военные годы крупные монастыри брали на себя функцию защиты от внешних врагов (Иосифо-Волоколамский, Троице-Сергиев, Соловецкий и др.). Несмотря на очевидные нарушения частью иноков монашеских идеалов, монастыри в XI–XVII вв. были крупнейшими центрами культуры и духовного просвещения. Пётр I Алексеевич (1689–1725 гг.) смотрел на монахов как на людей, которые «поядают чужие труды», от которых, сверх того, являются «забобоны, ереси и суеверия» (по мысли Петра Феофан Прокопович написал «Объявление, когда и какой ради вины начался чин монашеский и каковый был образ жития монахов древних и како нынешних исправить?»). Регламент духовной коллегии содержал постановление не строить без разрешения государя и Святейшего Синода новых монастырей, старые сводить вместе, а их церкви обращать в приходские. Синод должен был искоренять предрассудок русских людей, будто можно спастись только через пострижение. В 1723 г. был издан указ, вовсе запрещающий пострижение монахов, а в монастыри помещать инвалидов, нищих и калек. Этот указ, грозивший уничтожением монашества, был, впрочем, вскоре отменён. Чтобы прекратить бродяжничество монахов, был запрещён переход из одного монастыря в другой. Архиереи, принося присягу, обещались не допускать бродяжничества монахов. Священники должны были ловить бродячих монахов и представлять их в архиерейский дом. Для их поимки снаряжались особые сыщики из монастырского приказа, из гражданских и военных чиновников. Настоятелями монастырей могли назначаться только лица, известные правительству, причём они обязывались не держать в монастырях затворников-ханжей и других распространителей суеверий. Монахам запрещалось держать чернила и писать что-нибудь без ведома настоятеля. Монах мог отлучаться из монастыря не более четырёх раз в год, да и то каждый раз с особого разрешения настоятеля; не иначе как с дозволения последнего и только при свидетелях он мог принимать гостей. Такие строгие меры Петра I против монашества объясняются, главным образом, тем, что в его среде император встретил наиболее сильное и упорное противодействие своим реформам. Если при нём монастыри не были окончательно уничтожены, то по следующим двум основаниям, высказанным в «Объявлении». Во-первых, они должны были служить для удовлетворения религиозной потребности некоторых лиц, стремящихся к уединению, а во-вторых, в них избранные монахи должны были приготовляться к высшим духовным должностям. Для этого при монастырях должны были учреждаться учёные братства и школы. Неучёные монахи должны были заниматься каким-нибудь трудом – столярным, иконописным и т.п. При монастырях предполагалось открыть также больницы, богадельни и воспитательные дома. При Анне Ивановне (1730–1740 гг.) был возобновлён закон об уменьшении числа монахов. Было запрещено постригать кого бы то ни было, кроме вдовых священников и отставных солдат; имеющихся в наличии монахов было велено переписать. Эта перепись, произведённая в 1732 г., открыла массу монахов, постригшихся вопреки указам; их велено было расстригать и отдавать в солдаты. По свидетельству Синода, в 1740 г. в монастырях оставались только дряхлые и старики, ни к какому богослужению не способные. Синод опасался, как бы монашество и вовсе не прекратилось на Руси.