Монархи, как это было в Российской империи, осуществляли властные акты на основании и в рамках законов и установлений, исходящих от их же самодержавной императорской власти, пока они этой властью не отменены в установленном порядке, в то время как в деспотии нет рамок для осуществления власти правителем. Его распоряжения и повеления могут противоречить им же ранее изданным законам и установлениям без необходимости их предварительной отмены, и эти повеления всё равно подлежат неукоснительному исполнению. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», изданных архиерейским Юбилейным Собором 2000 г., выделены три основных вида государственного устройства, имеющие разную духовную природу: истинная теократия, какой она представлена в Ветхом Завете, прежде всего, в «Книге Судей», монархия, при реальной полноте государственной власти у монарха, и демократия, существующая как в республиках, так и в государствах с конституционной монархией, где монарх, являясь главой государства, не обладает верховной властью. Единственной истинной теократией было управление Израилем судьями, но теократическими принято ныне называть и такие политические режимы, в которых верховная власть принадлежит духовным лицам (церковные государства средневековой Европы, современный Ватикан и, с известными ограничениями, Иран, в прошлом – халифат). Русская церковь выразила свою оценку разных форм государственного устройства: «Формы и методы правления во многом обусловливаются духовным и нравственным состоянием общества. Зная это, Церковь принимает соответствующий выбор людей или, по крайней мере, не противится ему. При судействе – общественном строе, описанном в Книге Судей, – власть действовала не через принуждение, а силой авторитета, причём авторитет этот сообщался Божественной санкцией. Чтобы такая власть действенно осуществлялась, вера в обществе должна быть весьма сильной. При монархии власть остаётся богоданной, но для своей реализации использует уже не столько духовный авторитет, сколько принуждение. Переход от судейства к монархии свидетельствовал об ослаблении веры, отчего и возникла потребность заменить Царя Незримого царём видимым. Современные демократии, в том числе монархические по форме, не ищут Божественной санкции власти. Они представляют собой форму власти в секулярном обществе, предполагающую право каждого дееспособного гражданина на волеизъявление посредством выборов». Относительно перспектив перемены форм правления архиерейский Собор 2000 г. сформулировал следующий принципиальный подход: «Изменение властной формы на более религиозно укоренённую без одухотворения самого общества неизбежно выродится в ложь и лицемерие, обессилит эту форму и обесценит её в глазах людей. Однако нельзя вовсе исключать возможность такого духовного возрождения, когда религиозно более высокая форма государственного устройства станет естественной». Вместе с тем «Церковь должна уделять главное внимание не системе внешней организации государства, а состоянию сердец своих членов. Посему Церковь не считает для себя возможным становиться инициатором изменения формы правления», а Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1994 года подчеркнул правильность позиции о «непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин».