В прологе Евангелия он противопоставляет себя тем, кто были «очевидцами и служителями Слова» «с самого начала» (Лк. 1:2). Вместе с тем прекрасное знание закона Моисеева и даже раввинистической традиции, а также пиетет, который Лука испытывает по отношению к Иерусалиму, позволяют исследователям предположить, что Лука если и не был евреем, то был из числа прозелитов или «боящихся Бога», т.е. язычников, изучавших Священное Писание и признававших единого Бога. Данное предположение исследователи считают тем более вероятным, что именно «боящимся Бога» Лука отводит центральную роль в своей историософской концепции. В литературе неоднократно предпринимались попытки найти в тексте третьего Евангелия и книги «Деяния святых апостолов» языковые, композиционные и содержательные особенности, позволяющие соотнести автора этих текстов с «врачом», упоминаемым в Кол. 4:14. Классическая работа Уильяма Хобарта на эту тему была подвергнута жёсткой критике Генри Кадбури, однако современные комментаторы, в частности, Мартин Хенгель, Джозеф Фицмайер и Ирина Алексеевна Левинская, по-прежнему отмечают использование Лукой медицинской терминологии. Независимо от решения вопроса о том, был ли автор третьего Евангелия врачом, для исследователей очевиден тот факт, что пролог Евангелия от Луки написан в строгом соответствии с позднеантичным каноном введения к «естественнонаучному» (медицинскому, математическому, астрономическому) трактату, что свидетельствует о том, что Лука имел эллинистическое образование. Как отмечают Ульрих Геккель и Пётр Покорны, Лука занимал достаточно высокое положение в обществе, чтобы иметь возможность общаться с представителями римской администрации. Исследователи приходят к этому заключению на основании следующего факта: Лука обращается к своему адресату со словом «достопочтенный» в звательном падеже, которое использовалось при обращении к лицам, занимавшим более высокое положение в социальной иерархии, и в этом значении оно засвидетельствовано и у Луки (Деян. 23:26). Данное слово является калькой с латинского «vir egregius», обозначавшего члена всаднического сословия. Соответственно, по мнению исследователей, Феофил, адресат двухтомника Луки, является конкретным историческим лицом (а не символическим обозначением «боголюбивого» читателя), занимавшим заметное положение в римской административной системе. Вместе с тем в посвящении литературного произведения оно может не нести социальной конкретики и служить аналогом латинского обращения «optimus». Независимо от идентификации Феофила и его социального статуса посвящение двухтомника Луки свидетельствует о знакомстве его автора с греко-римским литературным этикетом.